И вот теперь, в ноябре 99-го, на меня накатила точь-в-точь такая ж тошнота… Но я сама тут совершенно ни при чем, это Литовец — меньшевик, выскочка и ренегат — сидит в проходной комнате и курит одну за одной…
* * *
Петербург — Клайпеда
Мне всё равно, что вы обо мне подумаете, я хочу, чтобы вы просто всегда обо мне думали — неважно что! Это как воздух… Пусть этот секс будет плохим, нелепым, подчас мучительным, подчас смешным — пусть он просто будет!
Человек, о котором я вам писала, совсем не понимал, что если я с ним ссорюсь, не соглашаюсь, ругаюсь может даже и страшными очень словами (что делать — я подвержена приступам гнева!) — это совсем не значит, что я перестала его любить! Если бы я его не любила — разве стала бы я с ним так яростно спорить? Боюсь, я бы вообще с ним не разговаривала… Мне было бы все равно, умен он или нет, честен или подл, хорош или плох. Какая мне разница, каков этот мужчина в постели, если я его совсем, совсем не хочу? Не так ли? Он этого не понял, я — уже не успела объясниться, и — сердце мое было разбито боюсь навсегда… Он был моложе меня на шесть лет — и это был единственный раз, когда я не чувствовала себя старой. Дело здесь было не во мне — просто он не считал свои года, он ими не дорожил, вы понимаете? Он не экономился… Он был мужчина с головы до пяточек — такие не лелеют свою юность, у них не бывает кризиса среднего возраста, они вообще вне возраста… Я видела его школьную фотографию — он уже там, пятнадцатилетний, точно тот же человек, которого я не могла не полюбить… Мне только больно, что мы встретились так рано — было бы лучше под конец жизни, под самую завязочку! Лучше бы ему быть последний — всегда ведь хочется надеяться, что лучшее впереди… Простите. Умнее, этичнее, лучше было бы мне об этом молчать. Но есть умные вещи, несносно пахнущие кривизной… Тем более что он умер.
Меня не позвали на похороны, являться самочинно духу не хватило. Говорят, его жена меня терпеть не могла. Это такая глупость! Я видела её один раз, мельком. Он женился уже после нашей истории — совсем уже меня ведь не любил, на ней женясь! Я наверное никогда уже не узнаю, за что она ко мне — вот так. Хищная, очень в теле, красивая… Она мне тоже не понравилась. Это естественно. Нет-нет, не потому, что он её любил, хоть это первое может прийти на ум. Я задолго до того определилась, что вот очень, очень не люблю баб — и круг приятельниц и подружек у меня так сложился задолго до: только женщины, никаких баб.
