Вот вам моя печаль… Не думаю, что сыщу портного, который заштопал бы эту черную дыру… Как бы я хотела ожить вполне! Но чаще и чаще думаю, что это сродни желанию оживить покойника — разве Богу под силу… Бог же пока — ни звука. А я пережидаю это умирание, пол свой запрятав в утиное яйцо, яйцо — в утку, утку — в ларец, ларец — в крону дубовую… Скорее всего там и задохнусь, в пряно-горьком древе.
Живите, пишите. Не гоняйте Бога ради так на машине — я еще не накопила денег на ваши похороны.
Клайпеда — Петербург
Дорогая Ляля,
простите, что долго не отвечал — замотан работой страшно. Был три недели в командировке — глаза бы не видели все эти заграницы в таком вот ракурсе! Вернулся — приболела Анна. Короче, вчера только сообразил глянуть почту — а там ваше письмо, бедненькое, уже плесенью пошло… Что с вами? Вы там вроде шутите — а что же так грустно? Как ваши детки? Здоровы ли? Замучен ваш тон… Последний римлянин в развалинах пустых — мне кажется, я понимаю, о чем вы… «Националисты всех стран, объединяйтесь» мне тоже очень понравилось. Какая жалость, что у нас вполне тупой коммерческий канал и некуда этот перл пристроить…
Как хочется, чтобы вы были счастливы вполне, но дано ли это поэту — больше может быть дней трех — и счастье? Какой-то должен же быть смысл в вашем — я чувствую — страдании… А я прихожу домой в двенадцатом часу — и валюсь, как труп. Просто некогда даже страдать. Немножко вам завидую — боюсь, что в круговерти этой, как бы вы сказали, нормальной жизни несколько тупею… Честно говоря, не ожидал продолженья переписки… И вот читал и думал: как мне на самом деле радостно получать ваши письма! Постараюсь отвечать регулярнее. Послезавтра уезжаем в отпуск, на этот раз в Испанию (я честно говоря предпочел бы Францию, но Анна давно мечтала именно в Испанию). Но едем всего на две недели (больше работа не дает). Пишите, не грустите…
Петербург — Клайпеда
«Где вы находите таких идиотов, извиняюсь?» Не извиняйтесь — я и сама об этом думаю (хоть лучше и не думать). Идиотов не надо искать — они тебя сами найдут. А иногда это было похоже на сцену из «Жертвоприношения» (помните какую?).
Пьяному море по колено, дураки — товарищи бесстрашные. Для умниц я слишком тяжела, а золотой середины не сыскалось. Было и так, что от меня ждали чуть ли не круглосуточного пронзительного ума, ума без продыху, ума во всем… Поневоле задумаешься: а уж не уродина ли я? Ведь от неуродин никому в голову не придет умственных подвигов ждать — довольно того, что они женщины. Воспоминания атакуют — но нужны ли подробности? Поймете ли вы их? И главное — пожалеете ли вы меня за эти подробности? Или они запишутся в темный список, чтобы быть оттуда извлеченными при надобности причинить боль? Я не очень хороша, каких-то привилегий в любви не имею, вполне справедливо меня не любить — но что мне справедливость! Соблазн взвалить на вас свою ношу конечно же велик (а кто бы не соблазнился?)…
