— А как же Ирина Прохоровна? Она такая грозная, — удивился Самоваров.
— Мумозиху что-то по женской части прихватило, она тут осталась, в Ушуйске. А Мариночка сразу к Мумозину в каюту повадилась. Он, бедный, даже с лица тогда спал. Бывало, остановимся где-нибудь у красивого бережка… Удивительные места есть: лес, песочек на берегу белый, как сахар, елки, сосны, малина! Тут кто что — кто рыбу ловит, кто костерок городит, а Мариночка хвать Мумозина и волочит в кусты. У того только ноги заплетаются. Отойдут чуть подальше — и в кусты, только хохот ее за километр слыхать. А потом слышно: бух в воду. Кое-кто ходил из наших посмотреть, так говорят, лежит наш главный на песке, как лещик снулый, а Мариночка перед ним в воду бух да бух, и, срамница, в одних только трусах! Говорят, теперь в Нетске и на пляже некоторые в таком виде выходят. Неужели правда?
— Да, — подтвердила Настя. — Топлес называется. А как же ее муж?
— Дурак этот? А ему что! Он парень красивый, скучать не пришлось. Говорю же, Содом плавучий. Не просыхали! Я уж и не знала, как до дому дотерпеть. Запрусь в каюте с реквизитом от греха и сижу. Правда, Мариночки в трусах я сама не видела — гадюк боюсь, а в лесу их полно. И комары там донимают, и букашек всяких пропасть — ни за что больше не поеду!
— И что же, Мумозин вывел Мариночку в первые актрисы? — спросил Самоваров.
— Еще как! Таня ведь на барже не поехала, у нее свои дела были. Даже заявление подавала, что уходит. Но не ушла. А Мариночка сразу после баржи и стала Танины роли играть. Долго играла, месяца два.
— Всего-то? — подивился Самоваров краткости Мариночкиного царствования.
— Да, быстро ее на место поставили. С одной стороны Мумозиха прижала — ведь Мариночка до того обнаглела, что грубить ей начала и в кабинет мумозинский бегать, как на барже в каюту. Уж не знаю, чего она, Мумозиха, с Мумозиным сделала, только он быстро на Мариночку даже глядеть перестал. Как бабка пошептала. С другой стороны, Геннаша за Таню принялся из Мумозина душу вытрясать. Каждый день трепал. Да вы сами видели! А уж когда Кучумов (есть тут такой, главный по водке, нам деньги на постановки дает) сказал: «Раз не видит публика любимой актрисы Пермяковой, денег больше не дам» и вовсе пришлось на попятный идти. Мумозин попробовал было ерепениться: не вижу, мол, Таню в новой роли, вижу госпожу Андрееву. Но как они налегли на него все трое, сразу увидал все, как надо. Мариночка с тех пор и бесится. Позеленела вся.
