— Зачем или на какой предмет? — задумался Греховодов. Он размяк от рома и сидел развалясь. — На предмет счастья, Жорж. Скажи, чем ты сейчас занимаешься?
— Воду вожу.
— Именно, как возишь?
— Обыкновенным образом вожу.
Греховодов засунул ноги глубоко под стул, оплел ножки и изогнулся над столом восьмеркой. Когда он впадал в опьянение, ему всегда казалось, что он делается необычайно легким и каждую минуту может улететь. Поэтому он особенно старательно цеплялся за ножки стула...
— Обыкновенным образом вожу... имею лошадь, бочку...
— И прибыльно?
— Не меньше двухсот.
— Чорт возьми! Загребаешь!
— Не так уж много. Воду за меня по большей части возит китаец, считается компаньоном, пятьдесят ему да налог.
Пили пиво и ром. Греховодов пьянел быстро, но не терял сознания, наоборот, оно становилось отчетливым и цветистым.
— Жорж, — сказал он, — я не просто соскучился по тебе. Я хочу тебе помочь. Какие у тебя настроения, старый друг?
Он шлепнул его легонько по руке — огромной тигровой лапе.
— Какие настроения, а? Все прежние?
— Какие настроения? — насторожился Огурец. — Никаких.
— Никаких? — прищурился Илья Данилович. — Ты таишься от старого товарища. Я ведь вижу тебя насквозь. Хочешь, я вскрою тебе всю твою философию?
— У меня нет философии.
Огурец нахмурился. Он вспомнил школу прапорщиков, фронт, революцию, офицерский отряд, который ушел с румынского фронта в числе двадцати человек и через месяц превратился в белую армию. Была вера в свою правоту, в честь русского офицера. А в результате, вместо чести, разврат, погромы и пьянство. Армию разгромили. Бесславный, гнусный конец! Какая же может быть тут философия?
— Да ты пей ром.
— Не хочу. На кой мне чорт ром!
— Ну, ладно, не пей, — примирительно заговорил Илья Данилович. Ему сейчас было легко, просторно, точно он стоял на высокой горе и готовился проповедовать миру. — О твоем счастье, Жорж... Несколько слов о нем... Ты воевал всю молодость. Потом революция... крушение твоих идеалов. Утро твое прошло в багровых туманах. Наступил день. И что ты получаешь, чем ты живешь в этот великолепный период твоей мощи? Каждый день в одном и том же вагоне трамвая, каждый день с перепачканными до живота штанами, потому что каждый норовит смазать тебя не коленкой, а подошвой. Каждый день одни и те же вопросы, стены, люди... ведь шалеешь. Посадили тебя счетоводом, и ты готов: куплен на век и за грош!
— Я счетоводом не был и не буду.
— Ну все равно... вырабатываешь свои двести рублей, таская воду, и хочешь себя уверить, что счастлив без задних ног... Правда, голова у тебя уцелела, это реальное благо. Кроме того, у тебя десять кубометров комнаты и жена, которую ты подобрал после куда-то удравшего соседа по комнате...
