— Настя, — прошептал Ганя.
Чьи-то крепкие руки отдернули его прочь от перил. Ганя потерял счет времени. Он сидел на берегу и смотрел перед собой. Взгляд его не мог остановиться ни на чем, изображение расплывалось, искажалось и теряло смысл. Только иногда что-то случайно оказывалось в фокусе. Например, багры: откуда-то в большом количестве взялись багры, и Ганя даже немного посмеялся про себя над тем, какое это смешное слово: ба-гры. Гры.
Туман рассеялся, когда оказалось, что это не Настя. Очень похожая женщина, вот и все: высокая, стройная, темноволосая, но не Настя.
Прибыла полиция. Из парка никого не выпустили. Занимался рассвет, допрос шел полным ходом. Оказалось, что алиби есть только у пятерых: у Гани, Светланы, Анны, Руслана и у Сашка, который держал микрофон.
Остальные ждали окончания съемки у автобусов и постоянно перемещались. Никто ничего не мог доказать или подтвердить. Гане было страшно. Его желудок болезненно сжимался каждый раз, когда он думал о том, что плот от дальнего берега мог оттолкнуть кто-то из людей, которых он сегодня привез с собой.
Эпизод шестой ТРЕТЬЕ ИСПЫТАНИЕ
1
Сначала Боря отказывался сниматься. Он совершенно не хотел показывать свое лицо на экране, стеснялся камер и боялся, что после съемок внимание к нему будет так велико, что невозможно станет охотиться за новыми жертвами. К тому же он подозревал, что медиумы могут оказаться настоящими, и боялся разоблачения. Но сопротивляться матери было невозможно. Она плакала, жаловалась, настаивала, приводила доводы. В конце концов Боря сдался.
Он приехал, как и велели, утром, встал у обочины дороги, которая к полудню превратилась в раскаленный ад, и молчал, хмуро глядя себе под ноги. Однако приободрился, когда понял, что никто из медиумов не может его разгадать. Не очень способный к наукам, тугодум во всем, что касалось учебы, Пиха хорошо соображал, когда дело касалось Фреда или совершенных им убийств. Он представил, как подруги его матери посмотрят «Ты поверишь!» и убедятся, что он ни в чем не виноват: все медиумы, в один голос, говорили именно это, а мамины подруги телевизору верили.
Он понял, что мать надо ценить.
Теперь она сидела справа от него, в кабине Фреда, на том самом месте, где обычно сидел труп. Они ехали домой, мать слегка покачивало, а когда шатало сильно, она придерживалась двумя пальцами за приборную доску. Ободренный ее молчанием и счастливым выражением лица, даже отчасти растроганный, Боря предложил ей заехать в кафе.
