Тишина.
Вернувшись из школы, Ингмар понял, что мать до сих пор не вставала с кровати. Воздух был спертый. В доме царило сонное настроение, хотя его заливал яркий свет.
Он пошел на кухню, чтобы проверить, позавтракала ли она. Решил заглянуть к ней в комнату и предложить кофе.
Он немного подождал у двери, прислушиваясь. Тихонько постучал, еще подождал и постучал снова.
Затем сел на пол, прислонившись спиной к стене и глядя на пылинки, кружившиеся над дощатым полом в коридоре. Они мягко подпрыгивали в воздухе, попадая в луч света, тянувшийся из окна в комнате Нитти.
Он почесал комариный укус, нащупав небольшой бугорок на коже.
Раздался удар Энгельбректского колокола, а затем, словно из-под земли, прокатилось эхо.
Из комнаты матери послышался шорох. Кажется, она взяла с тумбочки стакан с водой и, сделав пару глотков, поставила его на место.
Ингмар встал, осторожно постучал в дверь и вошел в душную комнату.
— Что ты хотел, Малыш?
Я собирался помочь ей, думает Ингмар. Она ведь радовалась, когда я хотел поговорить с ней о красоте, о том, что нравится нам обоим, об опере, театре, искусстве.
— Я чувствую себя совершенно бессильным. Не знаю, что тебе сказать. Я понимаю твой страх, но надо жить дальше.
— Зачем надо жить? — спрашивает Юнас с прямолинейностью, которая удивляет его самого.
Пастор опускает взгляд.
Немного погодя на лице Юнаса появляется оживление, возможно, даже торжество.
— Пастор болен, не стоит нам сейчас рассуждать. Все равно от этого мало толку.
Воздух в Пятом павильоне тяжелый и теплый. Неспешными волнами он расходится по помещению от статичного жара прожекторов. Упираясь в высокие стены, он приносит с собой кисловатый медовый запах ковра, окутывающий молчащих людей вокруг съемочной площадки.
— Спасибо, — говорит Ингмар, вытирая капельки пота над верхней губой. — Отлично. Вы… Черт, да вы просто молодцы!
— Еще раз? — спрашивает Гуннар.
— Нет, и так все прекрасно.
На лицах актеров читается облегчение, они переглядываются почти удивленно.
Некоторые начинают хлопать в ладоши, Оланд открывает массивные двери павильона, и в помещение врывается прохладный воздух, а за ним и легкий свет, совсем непохожий на павильонное освещение.
Ингмар и Гуннар выходят на грузовой причал, стоят рядом в тусклом солнечном свете, глядя на полупрозрачные кроны осенних деревьев. Вдыхая всей грудью воздух, чувствуют, как прохлада растекается по лицу.
Ингмар косится на Гуннара, одетого в пасторское облачение. Тот слегка ослабляет желтый воротник.
