В деревне царила тишина. Не лаяли собаки. И людей не было видно. Стемнело, и каждый сидел в своей хате.
Жизнь словно замерла. И было не по себе идти одному по пустынной безлюдной улице. Под ногами скрипел снег. Мороз пощипывал щёки. Высоко в небе высыпали звёзды и оттуда, с чёрной вышины, холодно и равнодушно смотрели вниз. Что им, звёздам, до того, что делается на земле! У них свои дела. Они мигают, гаснут, вспыхивают. Они усыпали серебряными крапинками небо и словно приглашают — полюбуйтесь нами. Да Тихон не любуется. Не до звёзд ему.
В какую хату зайти? Может, в эту? Жёлтые стены, высокое крыльцо и петушок на шиферной крыше. Дом построили перед самой войной. На взгляд дом ладный. А что делается там, за окнами? Тихон знает: горе там. Хозяин этой хаты, Алексей Мальчик, отважный партизан, погиб смертью героя. И дома уже знают об этом.
Тихон замедлил шаг у дома Мальчика, а зайти — не зашёл: смелости не хватило. А вот и хата Марии Баран. Хата выходит окнами на улицу, а крыльцо и двери сбоку, как и в их хате. Вошёл во двор. Та же тишина, что и повсюду в селе. Хлев стоит на отшибе, и ворота настежь раскрыты. Значит, пуст.
От крыльца до хлева протянута проволока. С неё свисает и позванивает на ветру цепь. Значит, и Шарика нету. Нету и будки. Может быть, разобрали на дрова?
Тётка Мария отворила дверь сразу же, словно ждала его.
— Думала, Геня вернулась. В Березницы пошла к деду.
— У вас никого нету?
— Валька спит уже. А так одна — кому же ещё быть?
— А вдруг чужие!..
— Кто теперь, Тишенька, к кому ходит… Разве бедой поделиться? Так у каждого своя есть.
На стене в рамке висит портрет дяди Фёдора. Через уголок рамки натянута чёрная ленточка. Ленточка полиняла, но тётя Мария не снимает её.
— Командир просил передать вам, что идти в лес — вы знаете зачем — не нужно.
— Знаю, Тишенька. А что случилось?
— Наверно, блокада будет. Если вас немцы увидят в лесу, непременно убьют.
— То-то, я смотрю, вечером едут и едут, и всё в гарнизон.
— В Маньчицы?
— Ну…
— И танки есть?
— Не-е, танков не видала, а орудия есть. А что нового там?
— От Ленинграда погнали фашистов.
— О, это радость! Наконец-то…
— Вы не знаете, у кого Женя и Нина?
— У меня были недели две назад.
