1942 году самолет, на котором будет лететь Овчинников, погибнет, сбитый фашистами в
Арктике! А чемодан с вещами Ивана и страшное известие о его гибели доставит молодой
вдове Сомов...
В 1937 году никто этого знать еще не мог. Жизнь кипела, сила играла в молодых
умах. «Мы разделили с ним Арктику пополам, — рассказывал Сомов. — Я взял себе
западный район, то есть Карское море и море Лаптевых, Овчинников — восточный район
с его морями Восточно-Сибирским и Чукотским... Используя все наличные материалы и
дружно помогая друг другу, мы принялись за работу с таким рвением, что худо ли, бедно
ли, но к назначенному сроку положили на стол директора готовый, достаточно конкретно
сформулированный прогноз».
Потом Сомов докладывал этот прогноз на Межведомственном бюро. Среди тех,
кто его слушал и одобрил, были основоположники теории ледовых прогнозов профессора
Зубов и Визе. На этом заседании приняли много конкретных предложений и среди них
зубовское — об участии гидрологов-ледовиков в авиаразведке. Согласился с этим и
присутствовавший начальник Управления полярной авиации Герой Советского Союза И.
П. Мазурук.
Сомов поступил в распоряжение Главсевморпути и был срочно отправлен на место
будущей работы. Он выехал, не получив никаких конкретных указаний, потому что среди
окружающих его людей не удалось найти ни одного человека, который собственными
глазами видел бы лед с самолета. В Красноярске, встретившись с авиаторами, он убедился
в том, что полученное им в Москве обмундирование никуда не годится, что летать
придется на гидросамолете и вместо валенок лучше иметь болотные сапоги.
В ожидании самолета Сомов поселился в гостинице на острове Молокова,
расположенном между широкими берегами Енисея. Она была заполнена молодым
народом — летным составом и аэродромными работниками с их семьями.
Здесь зародилась дружба Михаила Михайловича с полярными пилотами,
бортмеханиками, радистами, штурманами. Среда эта надолго стала для него родной, а
многие ее представители — настоящими друзьями. С их помощью он хорошо изучил
«Дарью» — так фамильярно назывался у них гидросамолет Дорнье-Валь, экипаж которого
состоял из шести человек.
Летающая лодка, подобие сигары, закрыта сверху палубой из гофрированного
дюраля. В ней пилоты и гидролог-наблюдатель сидят, высунувшись наружу из
прорезанных люков, защищенные лишь небольшими целлулоидными козырьками... Место
пилотов было еще кое-как оборудовано, гидролог же помещался сзади, на месте стрелка-
