О, Господи…
Как я мог видеть отражение того, чего нет?
— Девин? Девин? В чем дело? Чего ты так завопил? — доносился из трубки встревоженный голос Лу-Энн.
— Я… Мне пора, — сказал я. Взгляд мой был прикован к окну. Теперь оно было таким же черным, как и ночной мрак за ним.
— Но с тобой все хорошо?
— Ага. Вроде бы. Давай, пока, — отозвался я. Отключил телефон и бросил на постель. После чего вылетел из комнаты, как ошпаренный. Пронесся по коридору и выскочил на двор через заднюю дверь.
Мощный порыв ледяного ветра тут же оттолкнул меня назад. Но я припустил вдоль стены дома, вглядываясь в темноту в поисках тыквы-фонаря.
Нет. Ничего не было.
Ничего не было в моей комнате. Ничего не было во дворе. Но ведь я себе это не вообразил. Не мог я такое вообразить.
Я потер шишку на лбу. Болит, зараза.
Неужели от удара у меня начались глюки?
Галлюцинации. Это более подходящее слово.
— Есть здесь кто? — позвал я. В удушливом ночном воздухе голос мой прозвучал как-то глухо и сдавленно.
Тишина. Только шелестели тыквенные листья. И шуршали… шуршали… шуршали… шуршали длинные плети, ползущие по мягкой земле.
Нет. Постойте-ка.
Почему они издают такой звук? Это ведь ненормально, не так ли?
Обхватив себя руками, чтобы согреться, я оторвался от стены и сделал несколько шагов вперед. Я вышел из квадрата света, падавшего из окна моей спальни, и двинулся к тыквенному полю.
Через некоторое время мои глаза привыкли к темноте. Стояла такая темень, что я не мог различить, где кончается небо и начинается земля.
И тем не менее, по мере своего приближения, я все отчетливее слышал шорох скользящих по земле плетей. Да. Я слышал, как они вытягиваются… вытягиваются…
Плети двигались. Их было видимо-невидимо.
И все они ползли к дому, волоча за собою тыквы.
Я вдруг понял, что стою не дыша. Все это время я сдерживал дыхание. Я протяжно и шумно выдохнул. Воздух вырвался изо рта облаком пара.
И когда пар растаял, я обратил внимание на некоторые из тыкв. Огромные, круглые, из тех, что находились ко мне ближе всего.
Я охнул, увидев, что они двигаются. Их бока вздымались и опадали. Едва заметно. Но я видел.
Вздымались, опадали.
Они дышали.
Тыквы дышали.
— Не-е-е-е-ет, — сдавленно простонал я. От страха меня всего затрясло.
Я повернулся и бросился бежать. Кроссовки скользили по грязи, когда я мчался обратно под защиту дома. Я ворвался в дом, пронесся по коридору и влетел в родительскую спальню.
Знаю, знаю. Сперва следовало постучаться. Но я был слишком напуган, чтобы помнить о приличиях. Так что я просто опустил плечо и протаранил дверь.
