Кому он это говорил, хрипатый Голиаф в смокинге, смахивающий на штурмфюрера, без разбору грозящий левым, правым и всем умеренным, что в центре? Перед ним сиделй те самые кукловоды, которые назначали вождей. Со спины и молчащий - Лебедь смотрелся еще куда ни шло, хотя и в этой позиции Сталлоне смотрелся бы предпочтительнее. Но у того уже свадьба, а здесь - смотрины, и никакой трезвой теории, ни хотя бы логики государственного управления: «Мне б куда-нибудь в атаку аль на штурм куда-нибудь!..»
Ему был задан вопрос: «Вы сказали, что страной правит государственный мутант, сросшийся с мафией, погрязший в коррупции, взяточничестве и воровстве. Примерно так вы сказали, господин Лебедь. В таком случае как же вы собираетесь законным путем стать президентом, если этот мутант контролирует ситуацию, голоса избирателей, сами выборы? Как можно стать президентом, не играя с мутантом в те же игры? Ответьте, пожалуйста, если знаете ответ на этот вопрос».
Лебедь не знал ответа. То есть приблизительно знал, конечно, но ведь не скажешь в такой аудитории, что он - человек века, а остальные, включая сидящих здесь - соляра. Кто упадет под его взглядом, тому уже не отжаться. Этого не скажешь. И Лебедь извлек на свет божий припасенный экспромт, никем не просчитанный, ни с чем не увязанный. Он сказал, что международные инвесторы получат в России свободный доступ к разработке несметных сырьевых ресурсов, исчисляемых в денежном эквиваленте примерно в тридцать триллионов...
Его попросили уточнить: в рублях или в долларах? И тут он оказался на коне. Анекдот! Спасительный анекдот как форма фольклорного общения культурных людей.
- Приезжает российский турист за границу. Приходит в бордель. Закрывается с барышней. Через некоторое время из кабинета раздается истошный женский крик: «Только не это! Только не это!» Возмущенная хозяйка заведения приоткрывает дверь и строго замечает несговорчивой путане: «Желание клиента, милочка, для нас - закон!» «Но, мадам! Он же хочет расплатиться рублями!..»
Аудитория переглядывалась, заулыбалась. Лебедь, выдержав мхатовскую паузу, предложил создать под своей эгидой международную программу экономического освоения полуцивилизованной России. Улыбки сделались шире, начинался торг, и торг, кажется, многообещающий: «Я под энтот антирес сплавлю вам пеньку и лес...»
В Лебедя «инвестировали» безумные, на взгляд Березовского, бабки, из коих на раскрутку кандидата в президенты ушло, по его же подсчетам, не более 17 процентов. Куда девались остальные? Лебедь не складывал их в личный сейф. И вообще, не царское это дело рассуждать о деньгах, которые были и которых не стало. Царским занятием для Лебедя стало срочно полюбить театр и бороться со сном на спектаклях, чтобы затем на актерской вечеринке бросить на стол пачку баксов «для нужд труппы». Однако заметить следует, что тяга к меценатству возникала у него в том только случае, когда вокруг теснились микрофоны и камеры. В любом другом случае она не возникала.
