Тихон усмехнулся.
— А мы своего пана воеводу в катафалке отправили…
Жуков хлестнул нагайкой по голенищу.
— Все ясно, младший унтер-офицер. Согласно приказу подлежите доставке по этапу как дезертир. Собирайсь!
Тихон оторопел: этого он не ожидал.
— Там же печать штаба дивизии, как же так? Хозяином был солдатский комитет, он и увольнял.
— Солдатский комитет не власть, командовать не имеет права.
— Ну, хорошо, — миролюбиво ответил Тихон. — Я вот и сам собирался явиться. Без тебя дорогу знаю.
— Молчать! Дезертиров и бунтовщиков судит военно-полевой суд.
Тихон стиснул кулаки. Жуков скомкал увольнительный документ, сунул его в карман.
Федот сорвал со стены винтовку, подскочил к подъесаулу.
— Ты вот что, Никола, здесь не разоряйся, а то пожалеешь. Сказал — и уходи! Сам явится, без позора. Не тронь его, ясно? Красного петушка захотелось? Смотри…
Жуков скрипнул зубами.
— Сопротивление властям карается законом. Смотри, Федот, доберусь и до тебя… Распоясались, красноштанные!
Федот чуть подался вперед, прикрыл дружка. Передернул затвор, вскинул винтовку к плечу.
— Вон отсюда! Уходи, Тихон, я их здесь припаяю!
Казаки сбросили с плеч карабины. В руке Жукова тускло блеснул наган.
— Сдать оружие!.. Считаю до трех…
Но случилось неожиданное.
С глухим стоном бросилась к сыну мать, оттолкнула Жукова. Сжала в ладонях виски Тихона и уставилась в его лицо широко раскрытыми, испуганными глазами.
— Ты, сынок, сделал что-нибудь плохое? — спросила она прерывистым голосом, заглядывая в глаза сына.
Тихон ответил спокойно:
— Нет, мама. Ничего не сделал. Живу, как ты учила. Не волнуйся, на фронт отправляют. Такой новый порядок.
Мать сняла маленькую иконку Георгия Победоносца, висевшую в изголовье кровати.
— Храни тебя в сече лихой бог и моя молитва, — прошептала она, благословляя сына и вешая образок ему на шею.
Тихон обнял отца, брата, пожал руку Федоту, повернулся к Жукову:
— Ты, тыловая крыса, за слезы матери мне своей кровью заплатишь!
— Довольно болтать, пошли!..
Тихон надел шинель, забросил мешок за плечи.
Об одном он сокрушался, покидая Раздолье, — не сумел сердечно потолковать с Галей.
