Кругом стоял неумолчный гул комаров. Отбиваясь от них, кони мотали мордами, хлестали себя по бокам черными метелками хвостов. Аднак пошел по косогору искать гнилушек, чтобы развести спасительный дымокур.
Сыхда выбрал местечко повыше и посуше, расстелил пахнущую конем попону, а под голову положил жесткое седло. Едва коснулся постели и закрыл усталые глаза, как провалился в глубокую и приятную темень: последнее время он почти не знал отдыха.
Сквозь сон Сыхда услышал резкий щелчок выстрела, и в то же мгновенье над самым ухом — тонкий, противный визг срикошетившей пули. Это стрелял не Аднак, а кто-то другой: Аднак осторожен, он не станет палить туда, где его друг. Причем у Аднака была трехлинейка, а выстрелил карабин.
Стремительным прыжком Сыхда отскочил за куст жимолости, увешанный редкими синими ягодами, и стал взглядом быстро ощупывать лозняк, окружавший болотце. Затем сообразил, что стреляли откуда-то выше, иначе пуля не пошла бы рикошетом. Но и там, между бронзовых сосен, он никого не увидел.
— Вверх руки, собака! — совсем рядом раздался хриплый голос, и из-за соседнего куста на Сыхду в упор уставился черный ствол карабина.
Леший шарахнулся в сторону и выстрелил.
Затрещали кусты. Это упал человек, окликнувший Сыхду. Но один ли он? Не притаились ли где-то поблизости его дружки?
И, действительно, в распадке прозвучали гулкие выстрелы. Били из охотничьих ружей, над головой прошумела картечь. А вот хлестко ударила винтовка. И откуда-то с кручи до Лешего донесся знакомый голос Аднака:
— Не выглядывай, сюдак. Тут еще двое.
После короткой перестрелки эти двое вышли на переговоры и сдались, сообразив, что напали явно не на тех. Оказалось — обыкновенные уголовники, промышляли ограблением магазинов и складов, налетами на обозы, на стада.
— Чего нам бить друг друга? Вы бандиты, и мы бандиты — заискивающе говорил один из уголовников. — Вы убили наших корешей, так забирайте их долю. И разойдемся.
— Посмотри, что там у них — послал Сыхда Аднака.
Аднак ушел с уголовниками. Вернулся он только поздно вечером один, принес берестяной кузовок, достал из него булку черствого хлеба и немного вяленой баранины. Вот и все, что было там доброго. А тряпки Аднак не стал брать: зачем ему они?
— Где же люди? — спросил Сыхда.
— Там, — Аднак неопределенно махнул рукой.
— Ты убил их?
— Зачем человеку жить без пользы? Померли они, однако.
