Когда казачий дозор издали заметил рысцой приближавшегося к горе всадника, бандиты решили, что это — парламентер из ЧК. Сразу же доложили Соловьеву. Есаул вскочил на своего буланого жеребца, радостно гикнул и поскакал навстречу, за ним вдогонку кинулся на коне верный его помощник Матыга.
Удалым и отважным казаком был Соловьев, рубил — и не только лозу — правой и левой, на полном скаку, вызывая удивление и тайную зависть у казаков, поднимал с земли карабин. И уж то правда, что чем-нибудь удивить его в джигитовке было непросто.
А тут и он опешил. Своими глазами видел: вот только что несся к нему по долине, вздымая пыль, всадник и — нет его, одна лошадь что есть силы несется навстречу, стеля по ветру смолистую гриву.
— Ух ты! — задохнулся от изумления есаул.
И у него на виду от коня, откуда-то от правого бока бегунца, оторвался и стремительно покатился черный клубок. Покатился, вдруг раскрутился и оказался тот клубок человеком, черноголовым улыбчивым хакасом.
— Здравствуй, начальник! Бери двух баранов, а меня за стол сажай! С тобою хочу есть мясо!
Матыга солидно тронул седые, закрученные вверх усики, и его одутловатое пьяное лицо скривилось усмешкой. Он еще не знал, как отнесется к прибывшему атаман. А самому Соловьеву в этом веселом, скором на язык парне что-то показалось наигранным и явно подозрительным — не с таких номеров обычно начинаются знакомства.
— Зачем приехал? — строго спросил Соловьев.
— Служить тебе, начальник.
— Может, советская власть не нравится?
— Почему не нравится? Нравится. Большевик — дурной человек, а советская власть ничего, — рассудил Сыхда.
Слова пришлого хакаса немало умаслили пылкую душу Соловьева. Атаман подмигнул Матыге и поощрительно хлопнул Сыхду по плечу:
— Правильно говоришь. Теперь можно и знакомиться. Ну меня ты, наверно, знаешь...
— Знаю, начальник, — браво, с расчетом еще больше угодить атаману, подтвердил Сыхда. — А я Кирбижеков, поезжай на Уйбат, в улусах спроси любого — все обо мне скажут.
— Стрелять-то умеешь? — уже приветливее, явно заигрывая с прибывшим, спросил есаул.
— Дай ружье — покажу.
— Займись им, Матыга, — бросил Соловьев своему помощнику и, тронув коня шпорами, поскакал в гору.
Матыга деловито поманил Сыхду скрюченным пальцем:
— Иди за мной. Коня не трогай пока.
По узкой каменистой тропке они поднялись на прикрытую шапкой кустарников и мхов скалу, остановились у ее обрыва. Матыга сделал шаг вперед, взглянул вниз и сокрушенно покачал головой.
