Сыхда, не перебивая, выслушал Рудакова с явным недоверием в лице. По крайней мере, так показалось Рудакову, который ожидал отказа. Но Сыхда, вдруг посветлев глазами, быстро согласился:
— Когда ехать? Куда ехать?
Рудаков облегченно вздохнул. Парень вроде бы искренен, а операция наклевывается стоящая. Но главное — не нужно спешить.
— Тебе надо маленько биографию подправить. Для начала мотай-ка ты, Кирбижеков, в свой улус да держи там сторону баев, а спросят, где воевал — говори, что у колчаковцев. И жди от нас вестей.
Говорить больше было не о чем. Сыхда уехал домой, жил там тихо и мирно, как все, а дружбу водил с богатеями. Иной раз хотелось пальнуть из маузера в ненавистных противников новой власти, да ему поневоле нужно было сдерживаться, и он скрипел зубами, поддакивая мироедам на удивление всему улусу.
Минула пуржистая зима, минуло и лето. В конце августа проезжавший по степи заготовитель кож привез от Рудакова тайный приказ искать банду есаула Соловьева. Сыхда долго не раздумывал. Рассчитался с хозяином, оседлал своего Сивку, сказал баям, куда едет, баи вручили ему подарок для атамана — двух молодых барашков.
И тронулся парень по дорогам да по тропкам навстречу своей опасной, переменчивой судьбе. Нет-нет да и расспрашивал людей, куда ему держать путь. И уже на третьи сутки был у подножья высокой лесистой горы, что невдалеке — рукой подать — от подтаежного улуса Подзаплот. С этой горы, круто падавшей гранитной стеной на юге и востоке, просматривалась на многие километры чистоструйная река Черный Июс, обвитая лозами, на горе и стоял штаб Соловьева.
Не раз подступавшие к горе чекисты пытались выбить банду отсюда, но, понеся большие потери, чоновцы залегали в травах и откатывались в степь. Тогда начались осторожные и затяжные переговоры с бандитским атаманом. ЧК после некоторых раздумий поставила Соловьеву условие: немедленно покинуть густонаселенные места и уйти в Белогорье, на золотые прииски Саралы, малолюдные в те годы, там банду оставят в покое.
Соловьев, выработавший в себе особый нюх на опасность, разгадал подстроенную ему ловушку. На приисках, покинутых золотопромышленниками и золотоискателями, негде будет взять пропитания, когда-то оно доставлялось туда гужевым транспортом неблизким путем. А без еды бандитам долго не продержаться, взбунтуются, разбредутся кто куда, а это гибель и для них, и для самого есаула Соловьева.
Но атаману немало льстило сейчас, что с ним ведут серьезные, вполне официальные переговоры. В этом он, привыкший хитрить и понимать хитрость, усматривал слабость чоновских отрядов. С другой стороны, он выигрывал очень нужное время, чтобы подготовиться уйти в Монголию и Китай.
