— Ешьте, поправляйтесь, — сказал Антон детворе, складывая на столе богатство, полученное в магазине.
Прошла неделя-другая, и Тайкина семья каким-то чудом ожила. Ребятишки стали слезать с кровати, играть, выходить на крыльцо и на улицу, а старший Алешка, тот уже бегал в тайгу за съедобными травами и кореньями, за паданкой — прошлогодними кедровыми орехами. Иногда ему удавалось находить яйца тетеревов, рябчиков.
Поправилась и сама Тайка. На нее было дивно глядеть: округлилась, порозовели щеки, засветились глаза. Теперь она готовила бойцам обеды, носилась с тарелками, с ложками, стирала для бойцов. Она ко всем была вроде бы одинаково доброй и все-таки выделяла изо всех Казарина, которому была бесконечно благодарна за спасение детей. А он любил присесть у очага, когда Тайка колдовала над котлом, и поговорить с нею, с такою женственной и красивой.
— Скажи-ка, Тайка, кто твой муж? — спросил он ее однажды.
— Охотник, однако.
— Где же он?
Как показалось Антону, а он уже достаточно хорошо знал Тайку, она сперва растерялась — в ее иссиня-черных, слегка раскосых глазах мелькнуло смятение. Затем она, преодолевая растерянность, торопливо и с досадой откинула за спину косу, лежавшую у нее на груди, и сказала чуть слышно:
— Медведя стрелял, а медведь его заломал. Помер мой охотник.
— Давно то было?
— Давно. А тебе зачем? Не жениться ли думаешь? Я фу какая страшная! — и, почувствовав на душе облегчение, она залилась задорным, радостным смехом.
Дятлова и двух его помощников срочно вызвали в Абакан. Они не знали, зачем понадобились Капотову — догадывались, что быть накачке, но никто не думал, что начальник областного ГПУ, не дававший обычно воли нервам, начнет разговор столь резко и раздраженно. Значит, дела были действительно из рук вон плохи.
В Абакан они приехали уже под вечер. Солнце падало в горы, воздух был неподвижен и плотен — звуки в нем, едва родившись, умирали. Определив лошадей на конюшне, чекисты, несмотря на то, что были голодны, в столовую не пошли, а прямиком направились в управление. Встретивший их дежурный молча покачал головой, давая знать, что начальник сердит и что предстоит нелегкое объяснение.
Когда они вошли в кабинет, Капотов мельком посмотрел на них и, даже не предложив сесть, вперился едучими глазами в чистый лист бумаги, лежавший перед ним.
— Я спрашиваю тебя, Дятлов, когда ты покончишь с Туркой. Это же черт знает что! Бродит у нас под боком бандит, людей убивает, совхозы грабит. А мы?
