Хоть встреча и была внезапной, милиционер не потерял самообладания. Он выхватил наган, но бандит опередил его: выстрелил мгновенно, не целясь. Участковый почувствовал немоту в руке, державшей наган, а когда взглянул на руку, он не увидел в ней нагана и вместо указательного пальца увидел лишь красный обрубок.
— Попадешься еще раз — убью! — пригрозил бандит и скрылся в ельнике.
Только тут милиционер почувствовал боль. Из раны цевкой побежала кровь. От подола нижней рубашки он зубами оторвал неширокую ленту и перетянул ею обрубок пальца.
В тот же день участковый был в Чаркове у Дятлова. Командир отряда удивился этому случаю и подумал, что он так или иначе связан с тем, чего чекисты ждали все лето. Встреча с бандитом была бы совершенно непонятной, если бы неизвестный сам не стремился к ней. Дятлов, несмотря на еще многие неясности и, казалось бы, вопреки здравому смыслу, был твердо убежден, что бандит хотел, чтобы его увидел милиционер. Но для чего, для чего?
В закопченной, пахнущей кислой шерстью и людским потом сельсоветской комнате с участковым говорили Дятлов и Казарин. Командир отряда сидел за столом, обхватив могучими ладонями длинную голову, и думал. Время от времени он поднимал туманные косые глаза и спрашивал:
— Почему он бежал к тебе?
— Черт его знает, — пожимал плечами милиционер.
— А почему он не застрелил тебя?
— Ну, товарищ Дятлов! — угрюмо воскликнул тот.
— Может, промазал?
Милиционер, стремясь угадать сложный путь дятловских размышлений, задумался. Видно было, что ему нелегко однозначно ответить Дятлову, и вдруг лицо милиционера прояснилось:
— Да он же мог убить еще пять раз. Кто ему мешал?
— В этом есть резон, — растягивая слова, сказал Казарин. — Бандит только оборонялся.
Дятлов поднялся над столом, в глубокой задумчивости пожевал губы и заходил по комнате, тяжело ступая подкованными юфтевыми сапогами.
Милиционер настороженно и как бы целясь в Дятлова, следил за ним, ждал новых вопросов или приказаний.
— Вид у него какой? — командир отряда дошел до окна и круто повернулся.
— Хакас он. Взгляд строгий...
— Еще бы! — усмехнулся Казарин и тут же понял, что усмешка явно не к месту.
— Родинка на щеке, кажется, на правой. Военный картуз.
— Военный, говоришь?
— С лаковым козырьком.
— Та-ак. Ну это, пожалуй, не суть важно. — И вдруг Дятлов напружинился весь и подскочил. — А кто у него в Кискаче? Родня? Знакомые?
Чего-чего, а этого милиционер не знал. Затруднившись с ответом, он виновато посмотрел на Дятлова и сник головой. А Дятлов не отступал — он развивал далее пришедшую к нему счастливую — он был уверен в этом! — мысль:
