— Анри! — закричала Пат, готовая уже собирать кусочки своего верного рыцаря, чтобы сложить их в сумочку и показывать в Англии со слезами в голосе.
Когда-то на сомнительных танцульках субботними вечерами Плантэну приходилось драться. К нему вернулись рефлексы старых танго. Нога с хрустом ударила по голени противника. Животное завопило: «Ой! Ой! Ой!» на своем родном языке и наклонилось, чтобы потереть место ушиба. Тогда Плантэн подпрыгнул, и его колено подбросило подбородок негра вверх на добрых полметра.
Сопровождаемый стуком вылетевших на тротуар зубов, Джо Луис[8] из саванны распластался на земле с мягким шлепком половой тряпки.
Анри схватил Пат за руку.
— А теперь бежим, а то он приведет своих друзей с мачете!
Ему пришлось тащить ее, тянуть за собой. Пат была бледна и не могла пошевелиться. Так они очень быстро добрались до улицы Бонапарта и улицы Жакоб.
Она больше не могла бежать, и они уселись у церковной паперти.
Пат, задыхаясь, прижимала руку к сердцу. Ее голова склонилась и легла на плечо Плантэна, который, зарывшись носом в ее волосы, чувствовал, что теряет сознание от нежности.
— Все кончено, Пат, кончено. Теперь не надо бояться.
Она бормотала:
— Это за вас я боялась. За вас, мой друг… мой маленький француз. Страх, что он вас убить…
Она еще сильнее прижалась к нему.
— А это вы его убили.
— Убил! Скажете тоже! У него крепкая голова! Такая крепкая, что у меня болит колено!
— Он потерял свои зубы, вы видели?
— Они вырастут снова.
Она вздрогнула:
— Это ужасно, Анри, ужасно.
Не собирается же она оплакивать его до завтра, это чудовище! Голос шептал в ухо Анри: «Ну поцелуй же ее, ради Бога, поцелуй ее, никогда больше тебе не представится такой возможности!» Он это знал, но героически отказался воспользоваться ситуацией. Завтра Пат рассердится на него за это, а он дорожил этим завтра больше, чем ее губами. Он тихонько погладил ее волосы.
— Успокойтесь, Пат. Успокойтесь. Я здесь.
Если подумать, он скорее даже гордился своим боем. Уложить на брюхо противника, в котором на восемьдесят фунтов больше, чем в вас, — это дает право «ходить вразвалку, хвастаясь своей силой», как сказал бы Битуйу.
— Успокойтесь, маленькая, милая Пат. Пат такая милая.
Да, она успокоилась. И, к сожалению, подняла голову с его плеча. Он догадался, что под покровом темноты паперти она улыбается ему.
— Милая Пат…
— Пат — какая?
— Маленькая Пат, милая Пат… Такая милая, милая, милая… Вы не сердитесь, что я говорю вам это?
