— Мое имя Патрисия. Патрисия Гривс.
— Патрисия…
— Но меня называют Пат.
— Пат…
— Что это?
— Фонтан на площади Сен-Мишель.
— Ах, очень красиво!
Казалось, ее не смущает то, что он идет рядом. Он был совсем не похож на джентльмена и, чтобы казаться интересным, соврал.
— Пат… — он попробовал это имя на вкус, оно напоминало апельсин. — …Пат… мне неловко. Вы понимаете — неловко? Мне неловко за свою одежду, но я человек искусства. Я художник.
Она широко раскрыла свои прелестные серые глаза.
— Анри! Вы художник!
— Да, — скромно подтвердил он.
Он попал в точку. Внезапно он вырос на двадцать сантиметров. Он больше не был жалок, он был живописен, великолепен! Он принадлежал к богеме. Его будничная одежда стала просто забавной позой, презрением к буржуазным привычкам, даже яростным бунтом против общества!
Пат изобразила гримасу сожаления.
— Я вас разочарую. Я ничего не понимаю в живописи.
Он вздохнул с огромным облегчением и улыбнулся.
— Я тоже.
Серые глаза раскрылись еще шире и стали еще прекраснее.
— Вы тоже?
Он принял разочарованный тон, каким должны были бы говорить великие мастера:
— Никто не понимает в живописи. Живопись нужно изобретать. Нет ничего, ничего за подсолнечниками Ван Гога!
Он вспомнил афишу выставки, несколько месяцев провисевшую на улице Риволи. Сказал неизвестно что:
— Ничего, только тишина. И смерть.
Это было слишком. Пат, сделавшись серьезной, на секунду сжала его руку.
Каким прекрасным казался Плантэну в этот вечер Париж, какие приятные были члены Союза за Новую Республику, какие игривые были шоферы такси, симпатичные прохожие и улыбающиеся полицейские! Наконец-то что-то изменилось в мире. Атлантика поглотила Симону с детьми и выбросила их на берег в виде пузырьков. Мамаша Пампин отдала душу, и потроха, и кишки. Землетрясение поглотило четыре магазина «Самаритена». Цифры 1.7.9 принесли самый большой выигрыш на скачках в этом году. Де Голль исполнял «Марсельезу» в «Олимпии» в защиту тех, кто отказывался от несения военной службы по религиозно-этическим соображениям. «Контрактники» на сей планете сами себе выписывали штрафы за парковку в неустановленном месте. Новостройки под соломенными крышами обвивал плющ и дикий виноград. Трубы заводов давали плоды, благоухавшие лучше, чем яблоки из садов Гесперид. Англия больше уже не была островом, и Анри Плантэн стал подданным Соединенного Королевства.
Она назвала его по имени, она пожала его руку!
На ее виске дрожала невесомая прядка волос.
