Я болезненно поморщилась, но промолчала. Я не хочу, чтобы Кэмерон говорил подобные вещи, это все… звучит ужасно. Несмотря на то, что солнце светило мне в спину, несмотря на то, что свет отражался от цветущих деревьев, кустарников, и даже от волос Кэмерона, я внезапно ощутила, что меня окружает тьма.
Кэмерон подступил ближе ко мне, осторожно продолжая, с тщательностью подбирая каждое слово:
— Я не могу вернуть тебя к жизни. Рэн не может написать твою судьбу, а Лиам убить. Мы можем только помогать другим людям, всем, кроме тебя. Поэтому я здесь, живу, и присматриваю за тобой. Теперь, здесь еще и Рэн, и он полностью на твоей стороне, потому что ты важна для него. Аура, — Кэмерон положил мне руки на плечи, — как только твоей душой завладеет тьма, и, если это случится до двадцати одного года, люди из ОС смогут найти тебя, и причинить боль. Мы все боимся, что тот случай с бассейном повторится.
Я испытала необходимость пообещать Кэмерону, что ни за что не приближусь к воде, но не могла этого сделать, потому что это будет нечестно, да и дело вовсе не в бассейне. Все дело во мне. Я поняла. Сейчас я неуязвима, но как только я что-то сделаю плохое, меня убьют. Я поняла.
Кэмерон присел на сочно зеленую траву, и посадил меня перед собой.
— После того, что ты узнала, ты ведь по-прежнему считаешь меня своим братом? — Его глаза смотрели на меня с надеждой, и я подумала, неужели, его действительно тревожил такой пустяк. Я обняла Кэмерона, как в детстве, и он рассмеялся: — Да, я понял.
— Ты знал о Табретт? Все то время… — осторожно начала я.
Говорить о ней опасно, но я хочу.
— Да, я знаю о твоей сестре, — кивнул Кэмерон. — Знаешь, я видел много людей, связанных кровными узами. Некоторые любили друг друга, и страдали друг за друга. Другие ненавидели. И я много видел тех, у кого была разная кровь, но которых связало нечто большее, чем кровные узы. Казалось, это была одна душа на двоих.
Мне нравилось, когда Кэмерон рассказывал о своем впечатлении, об этом мире, и о том, как он наблюдает за людьми. От моего брата веяло заботой и теплотой. Кэмерон был даже человечнее некоторых людей, которых я знала.
— И Табретт родилась очень хорошей девочкой.
— Ты знал ее родителей?
— Да, — он снова улыбнулся. — Они были очень добрыми людьми, которые, защищая свою дочь, погибли. Это случилось давно, но я, конечно, помню этот день. В дом малышки Табретт забрались грабители. Мать застрелили сразу же, чтобы потом обвинить отца. Эти ужасные люди, соблазненные Падшими, забрали все драгоценности, и хотели продать ребенка, но Рэн вовремя вмешался. Он сказал, чтобы я забрал эту девочку, и доставил в монастырь святой Марии, в Эттон-Крик. Она была совсем малышкой.
