Учуяв смазку, палец Вилли заторопился мимо.
— А вот еще, писали, — решился Илай. — Нулевое стекло. Оно почему нулевое?
Цнь-з-зиу!
Острый звук раздался над пальцем и срезонировал в кости, поставив его торчком. Обрубок вытянулся и задрожал, подцепленный случайной ноткой в пении медной пружины.
— И чего оно нулевое? — спросил Тощий. Старик-диггер лишь махнул рукой и опрокинул рюмку жженого.
— Того, что не двигается вообще, понял? Они его в подзорную трубу смотрели, а там все атомы стоят, — изрек Красавчик по памяти. — Стоят, и всё тут. Не шеволются.
— А в простом стекле? — грозно поинтересовался Зебулон, отодвинув потроха.
— В таком шеволются вроде. Там не объясняли.
— А не объясняли, так… — завозился было Зеб, но бармен, подоспевший сзади, усадил плешивого обратно, пристроив руку ему на плечо.
— Еще расскажи, молодой, — предложил Масло. — Пусть расскажет, что дальше.
Пружина снова запела, и обрубок под столом замер, не одолев и трех футов. Старина Зебулон подобрал ножик и снова принялся скоблить упрямые потроха. Судя по изможденному облику Тощего, до порции жареного мяса этому было неблизко. Лицо Красавчика сияло, и он откинулся в плетеном кресле будто картежник, мигом раскидавший сложную партию.
— А потом, — он кое-как изобразил ученое лицо, — раз стоят, значит, температура ноль. Сечешь? Атомы. Температура.
— Ну как пузыри, когда подлива кипит, — объяснил хозяин-бармен, ворочая метлой под столиком. Лицо траппера ожило и просияло. Масло добавил: — А не кипит, тогда всё гладко. А на холоде вообще студень выйдет.
Поддетый метлой, знаменитый палец выстрелил из-под стола и пополз дальше как ни в чем не бывало.
— Слышь, так я не пойму, чего оно теплое тогда в любую погоду? — спросил бармен, убрав заводную щетку. Он нагнал ползучий отросток и занес над ним кованый каблук.
— А вот этого, Джек, — объявил Красавчик Илай, — мы не знаем.
ХРУП! Масло растер обрубок ногой.
— А не знаете, — Зеб потряс ножом и утерся, — так неча сурло разевать.
Он бросил ножик в пустую тарелку.
Масляный Джек отцепил с пояса тесак и соскоблил останки знаменитого пальца в дрянное ведро, не подозревая, что раздавил и выбросил пятьсот государственных ассигнаций.
Цнь-з-зиу!
— Теперь заткнись и слушай, малой. В лотке ты его не углядишь, — продолжил урок торжествующий Зебулон. — Это ж тебе не золото. Э-эй, Масло, подвинти музыку, а то до утра слушать, как охотник свою дурмашинку ублажает.
Красавчик и траппер одобрительно закивали.
