— Ну Борех, ничего-то ты не умеешь! Приятнее кататься с мужем, чем одной!
— Если хочешь, я научусь, — виновато оправдывался Борех.
— Начинается!
Сорка схватила его под руку, вывела из дома и побежала по узкой дорожке, по обеим сторонам которой сверкали сугробы, слепя глаза своей белизной.
Борех помог ей надеть коньки, расстроенный, что не умеет кататься, и попросил:
— Смотри, Сорка, будь осторожна, следи, чтобы не упасть в прорубь.
Сорка не ответила, вскочила, помахала Бореху рукой и стала нарезать круги, балансируя на льду. Борех смотрел ей вслед, счастливый, что она принадлежит ему. Сорка удалялась все дальше и дальше, становилась все меньше и меньше, пока совсем не исчезла. Борех подождал немного и, видя, что Сорка не возвращается, отправился вдоль Вислы. Чем дольше он утешал себя, что ничего не случилось, тем больше его охватывал страх. Борех бежал, ощущая, как тысячи мыслей переполняют его голову, и укорял себя, что девушку нельзя было оставлять одну на льду. Он вспомнил о Соркиной матери, бросившейся в воду, и покрылся холодным потом. Борех наткнулся на прорубь, увидел пар над водой, словно она была горячей, опустил туда руку и вздрогнул. Вода обжигала. Если кому попадется на пути прорубь, он точно провалится в нее с головой, и даже следа от него не останется. Внезапно у Бореха сжалось сердце: зачем он отпустил Сорку? Быть может, сейчас она где-нибудь в проруби борется за жизнь, хватается за кромку ломкого льда и снова падает в воду. Он напряг слух, уверенный, что слышит стон, и, заламывая руки, побежал вдоль Вислы, не подозревая, что уже давно оставил Сорку позади.
Сорка стояла у островка в пойме реки и разговаривала с сестрой Владека, вышедшей ей навстречу.
— Вам не страшно кататься одной? — остановила Сорку сестра Владека. — Вокруг проруби лед легко ломается, это опасно!
— А вам не страшно? — взглянула на нее Сорка.
— Я не одна катаюсь. Владек тоже здесь.
— Да? Он дома? Я думала, он в Варшаве.
— Он приехал на Новый год. — Девушка встряхнула ногой, снимая конек, и продолжила: — Он уже окончил учебу и, может быть, поедет в Петербург, хотя отец предпочел бы, чтобы он учился в Германии. Там медицину ценят больше, чем у нас. А Владек не хочет становиться врачом, предпочитает быть юристом.
Сестра оглянулась в поисках брата и показала пальцем:
— Видите, он стоит там с Кроненбергом.
— С кем?
— Вы не слышали о Кроненберге?
— Слышала!
— Да, интересный человек! Я боюсь за него. Говорят, он не верит в Бога, ни во что не верит! Вы знаете, в двадцать лет он сбежал вместе со своей племянницей, ее звали Региной, и жил с ней так, без свадьбы. Говорят, Регина сама убирала дом и работала на фабрике, а ведь такая богатая! Она была красавицей! И так его любила, что забыла отца, мать, всех, лишь бы жить и голодать вместе с ним. А потом, рассказывают, он послал ее стрелять в губернатора, и она пошла. Понимаете, что он за человек? Еще говорят, что теперь она в Сибири. Знали бы вы, из какой богатой семьи она была!
