Вот с этим-то Борисом Сергеевичем и делили мы одну обязанность — жен наших с работы к дому доставлять, трудились они вместе. И здесь Борис Сергеевич строг был, старательно расписание держал, весом своим в ущерб мне не пользовался: «Не привык, — говорил, — выезжать за счет людей, у которых за плечами вдвое меньше лет, а на плечах — вдвое меньше звезд».
Ну, тут он ошибся: звезд-то одинаковое количество было, калибром, правда, отличались.
Поездки рядом с Борисом Сергеевичем очень нравились моей дочери, которая нередко мать на месте работы ожидала: пока мадам с Марксеной Ричардовной о вечном позади судачат, дядя Боря и байку расскажет, и жизни поучит, причем сделает это с глубиной, мудростью и пониманием, свойственным людям, которые имеют нереализованный потенциал «любимого дедушки» — внуки-то их в Союзе проживали, далеко, а тут под боком — внимательное серьезное существо семи лет, готовое каждое слово на лету ловить и важные вопросы старательно формулировать. Так вот и заработал мой ребенок глубокую симпатию Бориса Сергеевича и Марксены Ричардовны, а с нею вместе — и ласковое обращение «Котеночек».
Очередность поездок мы старались соблюдать, однако, понятно, случались накладки. А значит, имели место и мои разговоры-договоренности с женой: «Сегодня Барсик занят, приеду я». Или наоборот: «Вас Барсик везет, я в городе».
И вот везу я как-то раз женщин домой, они сзади болтают, я с дочерью беседую. Подъезжаем к дому Бориса Сергеевича, Марксена Ричардовна прощается:
— Спасибо, до свидания, — и обернувшемуся к ней ребенку: — Счастливо, Котеночек мой…
— До свидания, Марксена Ричардовна, — старательно произносит сложные имя-отчество моя дочь. И вдруг: — А как котик ваш поживает, можно я его поглажу?
Вот вам! Мы с мадам мгновенно, что называется, заторчали… Мелькнул стоп-кадр: ладошка моего ребенка Барсика гладит… Хм… А он щурится и мурлыкает…
— Какого котика, деточка, у меня нет никакого котика, собачка у меня, Тойка…
— Да как же так? — надувает губы ребенок. — А Бар…
— Ты перепутала, перепутала, — бросается спасать ситуацию мадам. — Это у тети Иры, у тети Иры, у Марксены Ричардовны пуделек только, ты же видела.
— Да нет же! — мой честный ребенок тоже не лох какой-то, позицию до конца держит: — Ты же сама говорила папе, что Бар…
— Да нет, ошиблась ты, — убедительно говорю я, смех подавляя. — Неужели ты думаешь, что тетя Марксена не показала тебе котика, если бы он был?
Для ребенка аргумент показался убедительным: свое место в жизни Марксены Ричардовны на этом этапе моя дочь оценивала правильно. Замолчала, слава те господи…
