Наступила пауза. Казыбек что-то перемалывал в своем мозгу. Но вот вызрело решение.
— Сделай милость, Елемес! Разыщи этот загадочный дом, если почта не отыскала вовремя. Прямо сейчас. Пусть кто-нибудь позвонит мне. Пока не услышу своих, никуда из этой комнаты не отлучусь. Обмотаю себя телефонным шнуром, умру с голоду, но не отойду от аппарата ни на шаг. Обещаешь?
Елемес Кунтуарович сморщил губы, помотал головой:
— Ладно, будь по-твоему. Только уж терпи, казах! Через час-другой приволоку к аппарату твою разлюбезную.
Пока разговаривали, на улице стало почти совсем темно от наползающих с гор туч. Накрапывал дождик. Кунтуаров свалил на перемену погоды гнетущее состояние с утра. Ныли суставы ног, в сердце покалывало, а в ушах поселился препротивный звон, будто в тех проводах, которые соединяли Алма-Ату с Москвой. Срабатывал привычный персональный «барометр». Зря не признался Казыбеку, что разыскивать столь беспечную женщину, как Меруерт, ему было в тот день недосуг. Впору бы принять ванну и побаловать себя горячим чаем дома. Но просьба друга, не кого-нибудь, а Казыбека… Пообещал — иди за своим словом. И Елемес, превозмогая усталость, поплелся к стоянке такси.
С Казыбеком они с первого класса. И на поиск подземных кладовых ходили в самую дальнюю актасскую экспедицию. Но, увы, не выдержал полевой нагрузки подызносившийся еще в детские годы организм Елемеса. На первом маршруте подхватил себе воспаление легких. Едва выжил. Врачи порекомендовали искать занятие полегче. Пришлось сесть за канцелярскую работу. Но в душе Елемес Кунтуаров остался вечным поисковиком. Новых друзей не заводил, однако все бывшие сокурсники были для него вроде одной семьи. Нередко проявлял участие в их судьбе и почти каждому удосужился порадеть хоть в чем-то, искренне обижался, если кто-либо из однокашников стеснялся беспокоить его в крутой момент жизни… Случалось, разыскивал того или другого, если открывалась вдруг вакансия. Во многих семьях геологов его принимали с восторгом, лучше самого близкого родича. Никогда не обижался, если поимевший успех с его помощью однокашник зазнавался и забывал о нем.
С Казыбеком у него сложились особенно теплые отношения. Мужчины понимали друг друга с полуслова, тянулись один к другому, хлопали по плечам при встрече, дурачились, забывали о возрасте. Елемес без обиняков толковал земляку: «Ты не только за себя, но и в мой счет должен разведку вести! Пусть первое месторождение назовешь в честь Меруерт, а уж второе, будь любезен, отписать мне».
