Взаимоотношения с армией начались как у всех. В чреве почтового ящика с выломанной дверцей покоился лист бумаги весом с бетонную плиту – повестка. Ловцы солдатского жемчуга вскрывают раковины квартир таким вот цивилизованным способом. Мне нанесли превентивный удар, стандартный для любого шестнадцатилетнего гражданина РФ.
Утренник обещался быть омедициненным и унылым. Пришлось отправиться в военкомат, прикрыть пол-лица офтальмологическим картонным кружком, идентифицируя черные букашки, изображенные на тест-плакате. Букашки замаскировались под шрифт. Прислушаться к шепоту ухо-горло-носового доктора, повторять за ним цифры второго и третьего десятка. Подставить чашки колен под молоточек у невропатолога. Дать полюбоваться подростковой писей у хирурга. Получить на финише у терапевта вердикт «годен», тяжкий, как известие о наличествующем в организме сифилисе. Приписаться.
После окончания трех положенных курсов в Российском художественном лицее мне светил дополнительный четвертый, после которого я становился мастером инкрустации и резьбы по дереву, и мог поступить в «Лесопилку» без экзаменов. Возникли планы поехать в страну сосисок и бюргеров и там производить изделия под маркой Hand Made. Обратите внимание на днища фарфоровых чашечек в магазинах. HM – две маленькие печатные мандавошки, увеличивающие цену изделия в десятки раз. Мастер говорил о румынских капентерах, поставляющих на европейский рынок конкурентоспособную мебель. Приводил примеры бывших советских граждан, его сподвижников в деле потребления водки, ныне оприходованных западным капитализмом, которые владели частными мастерскими в Праге и Берлине.
Наша столярная группа готовилась произвести на свет незаурядные курсовые работы: резные трюмо, инкрустированные шкафы с гнутыми дверцами, шкатулки в виде слонов и бегемотов, в животе которых девочки могли хранить колечки, сережки и прочую бабью тряхомудию. Мы ездили по музеям, протаптывали тропинки на зеркальном паркете исключительно ради старинной мебели. Срисовывали понравившиеся модели, штудировали каталоги, бодали сверстниц Гагарина, ставших музейными смотрительницами, профессиональными вопросами, на которые они не могли ответить.
