– Да нет же! – Что-то подсказывало Николь, что сердце Гаррета разбить невозможно, но вот расположение Мэв имеет более хрупкую природу. – Понимаешь, я как-то неосторожно пошутила на твой счет, и я видела ее реакцию. Давно, еще месяц назад. До встречи с тобой.
– И что же это была за шутка?
Черт дернул ее за язык! Зачем она проболталась? Последнее, чего ей хочется, – так это его обидеть. Гаррет пристально смотрел на нее и ждал.
– Я уж и не помню точно, – уклончиво отвечала Николь, – что-то про медицину, вздор какой-то.
– Понятно, – кивнул Гаррет. – Из той же серии, что и «дамский угодник». Наверное, я это заслужил.
Усталая покорность, с которой он принял ее признание, задели ее.
– Гаррет, но тогда я тебя не знала, не то что сейчас!
Он криво усмехнулся.
– Готов поспорить, что произошедшее сейчас, тут на лестнице, лишь подтвердило давние слухи.
Если бы она не была так хорошо знакома с Гарретом и его взглядами, это, возможно, было бы правдой. Но теперь, благодаря их взаимной симпатии, ей казалось, что у них и секретов-то друг от друга не осталось. Конечно, это ее фантазии. Подобные мысли только вредят дружбе.
Так или иначе, Николь не хотела обижать его неосторожным словом или потерять его уважение. Ах, вот когда необходима «линия жизни»! Мэв дала бы ей ценный совет, научила бы, как себя вести, что говорить… Хотя, если задуматься…
– Признаюсь, что я под большим впечатлением, – сказала Николь. – Я всегда подозревала, что слухи преувеличивают твои достоинства… Но черт подери, Гаррет!
Гаррет все-таки Картер, а Картеры любят подтрунивать. У них это первый способ выразить симпатию. И когда Гаррет, запрокинув голову, расхохотался, у Николь отлегло от сердца. Оценил, значит.
– А ну-ка объясни мне снова, Горячка, почему у нас с тобой ничего не выйдет? – спросил он, отсмеявшись.
– Потому что мы не хотим рисковать дружбой с Мэв. А от нее ничего не скроешь. Мне уже приходилось вот так вот терять друзей, и я не хочу, чтобы с ней повторилась та же история.
Ей не забыть, как после разрыва с Полом она увидела в магазине его мать, до того обнимавшую ее, как родную. И как та поспешно выбежала вон, лишь бы не встречаться с Николь. А друзья, которые стали проходить мимо, не здороваясь? Это чувство отверженности, отчуждения было хуже всего. Потом, в Чикаго, она познакомилась с Мэв, которая приняла ее с открытым сердцем, дала ей тепло и понимание, остро необходимые Николь после стольких потерь. Именно Мэв помогла ей тогда преодолеть отчаяние.
