— Ведь вы меня не убьете? — спросила она затаив дыхание.
— Если другого пути не будет… — сказал он. — Дай мне подумать немножко.
— Но ведь я буду на вашей стороне, — умоляла она его, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что можно кинуть, разыскивая лазейку, ведущую к спасению.
— Никого нет на моей стороне, — возразил Рэвен. — Я это уже выучил… Понимаешь, я урод. Я и не притворяюсь, что я один из твоих красавчиков. Но я образованный. Я придумывал разные штуки… — Он добавил быстро: — Я трачу время зазря. Мне пора идти.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она, поднимаясь на ноги.
— Ну вот, — сказал он разочарованно. — Опять ты перепугалась.
Он глядел на нее с другой стороны кухни, направив ей в грудь пистолет. Он умолял ее: «Не нужно бояться. Эта губа…»
— Мне все равно, какая у вас губа, — сказала она в отчаянии. — Не такой уж вы урод. У вас должна быть девушка. Она заставит вас забыть о губе.
Он покачал головой.
— Ты так говоришь, потому что перепугалась. Меня этим не проведешь. Но тебе не повезло, не повезло, что я тебя выбрал. Ты не должна так бояться смерти. Нам всем придется помереть. Если будет война, ты все равно помрешь. Это сразу, и быстро, и не больно, — говорил он, вспоминая раздробленный череп старика — такой была смерть: не труднее, чем разбить яйцо.
— Вы хотите убить меня? — прошептала она.
— Да нет же, — сказал он, стараясь ее успокоить. — Повернись и иди к той двери. Мы найдем комнату, где я смогу запереть тебя на несколько часов.
Он смотрел на ее спину. Он хотел застрелить ее, но не хотел делать ей больно.
— Вы не такой плохой. Мы бы могли стать друзьями, если бы встретились не так. Если бы это была дверь на сцену. Вы встречали девушек у двери на сцену? — спросила она.
— Я? — удивился он. — Никогда. Они бы на меня и не взглянули.
— Вы не уродливый, — сказала она. — Уж лучше эта губа, чем уши, как цветная капуста, как у тех парней, которые думают, что они крепкие мужчины. Девушки с ума сходят по ним, когда они в трусах. Но в костюмах они выглядят глупо.
Рэвен думал: «Если я застрелю ее здесь, то кто-нибудь может увидеть ее через окно. Я застрелю ее наверху, в ванной».
— Давай двигайся, — сказал он.
— Отпустите меня к вечеру. Пожалуйста. Я потеряю работу, если не приду в театр, — попросила она.
Они вышли в маленькую чистенькую переднюю, которая пахла краской. Она сказала:
— Я достану вам билет на представление.
— Иди, — сказал он, — вверх по лестнице.
— Стоит сходить.
