ГЕЛЬБУРГ: Извините, но я прихожу сюда не для того, чтобы поговорить с вашей женой.
ХЬЮМАН: (веселая улыбка). Ну, перестаньте, Филипп, не будьте таким желчным. Что поделывает Сильвия?
ГЕЛЬБУРГ: (собирается с духом). Я не знаю, что она делает.
Хьюман ждет. Гельбург выглядит измученным. Теперь он берет себя в руки и смотрит на доктора с высокомерным выражением.
Я попробовал сделать то, что вы мне советовали: ну, с любовью.
ХЬЮМАН: Правда?
ГЕЛЬБУРГ: Решился попробовать.
ХЬЮМАН: Секс?
ГЕЛЬБУРГ: А что же еще? Гандбол что ли? Естественно, секс.
Эта открытая враждебность — загадка для Хьюмана; он сдерживает себя еще больше.
ХЬЮМАН: Вы имеете в виду, что сделали это или что собирались сделать?
Долгая пауза. Кажется, Гельбург не хочет продолжать разговор. Теперь он опять говорит продуманно.
ГЕЛЬБУРГ: Видите ли, мы не были по-настоящему друг с другом… уже давно… (поправляется)… то есть, особенно с тех пор, как это произошло.
ХЬЮМАН: Вы имеете в виду последние две недели?
ГЕЛЬБУРГ: Да. (С чувством неловкости). И до того тоже.
ХЬЮМАН: Понимаю.
Но он не спрашивает, как долго до этого. Пауза.
ГЕЛЬБУРГ: Я подумал: может, ей поможет, если я… Ну, вы понимаете.
ХЬЮМАН: Да, я думаю, теплота ей помогла бы. И, честно говоря, Филипп, я начинаю думать, что все эти страхи перед нацистами проистекают у нее от ранимости. Я ни в коем случае не хочу вызвать в вас чувство вины, но если женщина не чувствует себя любимой, она может полностью утратить душевное равновесие, понимаете? Будет чувствовать себя потерянной. (Хьюман ощущает некую странную реакцию). Что-нибудь не так?
ГЕЛЬБУРГ: Она, что, сказала, что нелюбима?
ХЬЮМАН: Да нет, но может быть она так думает.
ГЕЛЬБУРГ: Послушайте… (Он борется какой-то миг сам с собой, потом решается.) Не могли бы вы мне кого-нибудь порекомендовать?
ХЬЮМАН: Для вас лично?
ГЕЛЬБУРГ: Не знаю. Я понятия не имею, что они там делают с людьми.
ХЬЮМАН: Я знаю одного очень приличного человека здесь, в больнице. Записать вас к нему?
ГЕЛЬБУРГ: Пока, может, не надо. Я вам тогда скажу.
ХЬЮМАН: Хорошо.
ГЕЛЬБУРГ: Ваша жена говорит: я очень много вздыхаю. Это имеет какое-то значение?
ХЬЮМАН: Может, просто нервное напряжение. Заходите, когда у вас будет побольше времени, я вас осмотрю. Но скажите, пожалуйста, мне кажется или у вас действительно что-то произошло?
ГЕЛЬБУРГ: Все оборачивается против меня. (Пытается изобразить всеведущую улыбку). Но вы же и сами знаете.
ХЬЮМАН: Минуточку…
ГЕЛЬБУРГ: Вы же не слепой: она знает, что делает.
