- И тут выкручивается! - гневно сказала Инга.
- Чем докажете? - спросил его Коньков.
- Человек я запасливый. - Зуев прошел в свою избушку и вышел оттуда со вставным стволом, и, подавая его Конькову, сказал: - Убили Калганова из этого ствола. Проверить не трудно. Ствол нестандартный, пуля хранится у вас.
- Как он у вас оказался? - спросил Коньков, оглядывая этот вкладыш.
- Кузякин вынул его из своего дробовика и в реку бросил. А я уж потом достал его. Благо что вода неглубокая и светлая. Авось, думаю, пригодится.
- Какой негодяй! А сам вроде бы и ни при чем? Негодяй! - Инга всхлипнула и вдруг сорвала свой карабин с плеча.
- Инга! Не смейте! - крикнул на нее Коньков.
- Таких стрелять надо, как бешеных собак! - завизжала она, передергивая затвором.
Кончуга схватился за ствол и с трудом вырвал из ее цепких рук карабин.
Она зарыдала, забилась в истерике и упала на землю лицом вниз.
- Она больной немножко, - сказал извинительно Кончуга, передавая карабин Конькову. - Она целую неделю не спит... Вот какое дело.
- Инга, успокойтесь! - сказал Коньков, наклоняясь над ней. - Ведь слезами горю не поможешь. Вставайте! Пора идти.
Она не ответила, только рыдания стали судорожнее и ходуном ходили ее плечи.
- Пускай плачет, - сказал Кончуга. - Легче будет, такое дело. Вы идите. Все. Я здесь оставайся.
- Заберите панты, дверь тайника заприте, - сказал Коньков Путятину и Дункаю. - И пойдем к лодкам.
- А как насчет облавы? - спросил егерь.
- Облава отменяется. Как видите, тигр не виноват. Так что все по домам.
И они двинулись гуськом по тайге, все дальше уходя от лежавшей ничком на земле Инги и от Кончуги, сидевшего возле нее с трубочкой во рту и с карабином на коленях.
1969
