Внезапно музыка оборвалась, а после паузы зазвучала вновь, но уже в другой тональности, в другом настроении – что-то тревожное ощущалось в знакомой уже мелодии, нарастало, беспокоило душу, несло в себе что-то темное и опасное. Александра напряглась, крепко сжала руки. Она, не открывая глаз, хмурилась, и перед ее внутренним взором прокручивался теперь не фильм о беззаботной жизни, а слайд-шоу о временах совсем других.
Большой суетливый город.
Чужая дешевая квартира в спальном районе.
Контора строительной компании.
Незнакомые, неискренне улыбающиеся люди.
Инвестировать в новостройку «на уровне котлована».
Выгоднее, чем покупать уже готовое жилье. Подождать.
Телеэкран. Новости. Крах застройщика.
Удивление, растерянность в глазах мужа.
Двери, двери и снова двери кабинетов учреждений.
Бумаги. Отказы. Отписки. Обещания.
Бутылки из-под дешевого вина за батареей, в тумбочке для обуви.
Тупые, равнодушные, с красными прожилками и тяжелыми веками глаза мужа.
Стасины тихие ночные слезы: «Мамочка, почему папа так?»
Участковый милиционер, молодой, еще не привыкший к такой работе.
Его глаза, как у почтальона военного времени, принесшего плохую весть.
Инвестировать в новостройку «на уровне котлована».
Выгоднее, чем покупать уже готовое жилье. Подождать.
Морг судебно-медицинской экспертизы где-то возле Бабьего Яра.
Кладбище на окраине родного города.
Отчаяние. Пустота.
Музыка раздирала душу. Сколько могла, Александра сдерживала слезы, которые по-предательски подступали к глазам и, плотно зажатые там веками, частично просачивались в нос. Эмоции сдавили горло, внутренние рыдания нарушили ритм дыхания, но так и не вырвались наружу. Женщина сидела тихо и прилагала немалые усилия, чтобы едва знакомый мужчина, сидевший рядом, не заметил того, что с ней происходило. Но в какой-то момент пришлось таки шмыгнуть носом, а потом слезы сами покатились по щекам. Александра медленно наклонила голову, надеясь, что так ее состояние будет не очень заметным, даже если Вадим вдруг откроет глаза и посмотрит на нее.
Звуки бесновались, отражались от стен, колонн и потолка, множились, запутавшись в хрустальных люстрах, падали на слушателей и ударяли в болезненные места. Но вот они стали более спокойными, вновь слились в неубиваемую гармониию, а отголоски грозы постепенно растворились в солнечных лирических нотах. Однако плотина женской выдержки была снесена, слезы неудержимо катились по щекам Александры и капали ей на руки, на сумку. Вдруг она почувствовала, что теплая мужская рука накрыла ее крепко сжатые в кулаки руки.
