в нашей (новой) поэзии промелькнул как возможность
некий аристократизм смысловых ежей
но нас ужалила самодостаточность их, прозрачность
и мы открыли столовую для слов-бомжей:
пир на ветру! пар на ветру! и поэт говорит «умру»
пляшет в двадцатиградусный мороз
бьёт по колену стянутой чёрной шапкой –
просто чтобы отвлечь стихии от где-то – где?
затаившихся, вновь-первозданных слов,
чтобы эти словá как зёрна цветов
мирно и вовремя летом взошли – цветами
ирисами прекрасными и кустами
чуткого к лёгкому ветру шиповника, а, дай бог,
новых поэтов мужественное молчание
издали берегло и дыханье их, и звучание
