Хилькевича по нескольку раз на дню донимали одним и тем же вопросом: ну что, разобрались, кто из них? Звонил прокурор, торопил, требовал ускорить следствие. Хилькевич и сам рад бы ускорить, да ничего у. него не получалось. Допросил всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к этой истории.
Дарья Машихина уныло всплакнула и ничего нового не сообщила. Ну, приехал Зиновий в Сторожец в конце прошлой зимы из Харькова, где жил, кажется, у какой-то родственницы. До этого трудился будто бы в Пермской области, но в суровом климате подорвал здоровье, вот и откочевал на Украину, в теплые места. А в Сторожце встретил одинокую разведенку Дарью и женился. Брак оформили чин чином, в загсе. Врагов он не имел, никогда ни с кем не ссорился. Конечно, выпить любил покойничек, вечная ему память. А боле никаких грехов Дарья в муже не замечала.
Восьмидесятилетний Остап Горобец показал, что в тот день сидел у своей хаты на лавочке, ревматизмы на солнышке грел. Видел, как Федор Гроховенко из своей калитки вышел, а через полчаса вернулся вместе с Божнюком. Спустя часа два они уже вдвоем ходили в магазин, а после к ним пришел Машихин. Еще через полчаса в магазин сбегал Машихин, вернулся, и уж больше никто из гроховенковской хаты не выходил и никто туда не входил, кроме Федькиного мальца. Но хлопчик сразу убежал к стадиону.
Шестиклассник Коля Гроховенко рассказал, что домой заходил из школы около двух часов дня. Мама в те дни лежала в больнице. Из кухни слышалось пьяное бормотание, поэтому Коля в хату входить не захотел, бросил портфель в сенцах и убежал к товарищу, с которым отправились на стадион. Уходя, Коля взглянул в сторону дома и видел, как какой-то дяденька шел от дома к уборной, но кто именно это был, не знает. Может, и дядька Божнюк— путь к дыре в плетне лежит мимо уборной.
Другие опрошенные заявили, что подсобный рабочий строительной организации Георгий Божнюк — личность нахальная, любит выпить, похулиганить, да и стянуть что плохо лежит. И шофер райпотребсоюза Федор Гроховенко не краше. Так что для улицы Старомайданной было бы спокойнее, если б их обоих посадили.
Хилькевич догадался на всякий случай снять в гро-ковенковской кухне несколько отпечатков пальцев. Областная экспертиза установила, что все они принадлежат Гроховенко, Божнюку или Машихину. На рукоятке хлебного ножа, которым, вероятно, нанесено смертельное ранение, только отпечатки самого потерпевшего Машихина.
Хилькевича мучило, что он допустил в самом начале следствия много ошибок, непростительных для следователя с его стажем. Например, осмотр места происшествия надо было произвести самому, а не полагаться на малоопытного помощника прокурора. Спустя два часа исправить это упущение было уже поздно: прошедший дождик смыл следы на огороде и в проулке, где нашли Божнюка. Надо было в первый же день как следует допросить подозреваемых. И вообще решительнее взяться сразу. Но за шесть лет спокойной работы в тихом Сторожце Хилькевич как-то незаметно для себя уверовал, что ничего особенно серьезного тут произойти не может. Да и в этом нелепом случае все поначалу казалось ясным. Пятница была, предвыходной день, торопились по обыкновению на рыбалку… Ах как скверно!
