«Неужели привыкну? Ко всему прежнему?..»
Подошел кто-то из цеховых экспедиторов, кто-то нетерпеливый, нахрапистый, и Мария заставила себя сосредоточиться на работе. Как раз был день выписки, посетители шли потоком, торопили, взывали к ее сознательности, то просили, то сердились и не подозревали, какую услугу оказывают Марии Николаевне. Дело отвлекло от ее собственных дум, душевной мучительной путаницы, личная забота притихла, отступила «на потом». «Может быть, все пройдет, как-нибудь образуется? — в минуту затишья подумала Мария. — Ой, не пройдет. Если будет Григорий пить, что-нибудь обязательно случится».
Шабанов ходил, бродил по территории автобазы, смотрел, замечал изменения. Следовало бы уже пойти домой, а он все ходил и смотрел, хотя копилась в нем глухая неудовлетворенность. Машины, которые на ходу, были все в разгоне. А те шоферы и слесари, что возились с ремонтом, встречали Шабанова не то чтоб неприветливо, а просто холодновато, равнодушно.
— А, привет. Вернулся, значит? Ну-ну. Давно вернулся-то? О, неделя уже? И что, к нам обратно хочешь? Ну-ну.
Честно говоря, Шабанов ожидал более теплого приема. Он же шофер первоклассный, забыли они, что ли? Ну вот, допустим, Павлов, он всегда такой идейный — не халтурит, не левачит, серьезный. С ним Шабанов делов не имел. А вот Суржин, слесарь, они же не раз бутылку вместе брали, он-то чего морду воротит? Занят, видишь ли! Денег у Шабанова сейчас нету, вот и «занят». Эх, дружки, тоже мне.
Приехал в «Волге» замначальника автобазы Пузеев. Три года назад Пузеев ходил в председателях профкома, теперь стал шишка, на повышение попер. Он присутствовал на суде, и у Григория на Пузеева таилась обида — не мог уж тогда попросить на поруки! Но сейчас решил все же, на всякий случай, попасть начальнику на глаза.
— Э-э, вы ко мне? Э-э, Шабанов, кажется? Отбыли уже? Да, время летит. К нам на работу намерены?
— Не знаю пока, подумаю, посмотрю.
— Ну-ну.
И этот «ну-ну». А ведь в автобазе шоферов не хватает. Ладно, не свет клином, найду работу.
Григорий плюнул и хотел уйти. Но к нему неожиданно подошел Женька Козодоев, молодой еще, всегда помятый, точно на нем сидели, потрепанный водитель. Веселый, в легком подпитии.
— Хо, Гришка! Привет, ханыга! Сколько лет, сколько зим!
Шабанов недолюбливал Женьку — мелкий парень. Вечно от работы отлынивает, падкий гульнуть на дармовщину. К тому же когда-то Женька — больше некому— украл у Григория домкрат и ни за что не признался. Но сейчас Шабанов был рад и такому дружелюбию. А дружелюбие било из Женьки артезианским фонтаном. Он сегодня в отгуле, вчера хороший калым зашибил, деньги есть, и приглашает старого кореша Гришку взять пузырек. От его такой доброты Шабанову полегчало.
