Накрыли столы. Все были усажены согласно занимаемых чинов. Путятин вышел к матросам и от души поблагодарил богатырей: «Спасибо, ребята!» На что четыреста глоток гаркнули: «Рады стараться!» Несомненно, что «спасибо» адмирала было равнозначно дополнительной чарке рома.
Обед японцы просили сделать на европейский лад. Так и было исполнено в изобилии, разнообразии и великолепии. Японцы, привыкшие вкушать и выпивать весьма умеренно, а то и вообще из посуды типа наших блюдец и рюмок, сравнимых с напёрстком, вскоре забыли даже о цели визита. Стали подобно нашим пить из бокалов и «до дна». Зная приверженность гостей к сладкому, каждому вручили по ящику конфет. Горячий саки уложил многих буквально при попытке поклониться до земли (палубы).
Тсутсуй и Кавадзи, чувствуя маловосприимчивость к происходящему своих земляков, объявили, что имеют письмо от Верховного совета и преподнесло тяжеленный сундук по типу наших бабушек в деревнях: «Вот оно!». Адмирал приказал О. А. Гошкевичу (будущий первый консул Японии) вскрыть послание. Вскрывались один за другим сундуки по типу наших матрёшек, пока не дошли до СЕДЬМОГО. Оно было завёрнуто в шёлк. Шёлк был строго запрещён к вывозу из страны и считался дороже золота. В качестве прокладок в ящиках была не менее ценная шёлковая вата, производимая в секретной мастерской в горах на потаённом острове.
И опять продолжался безудержный пир с яствами. Но письмо губернатору уже ушло. Но тот по-прежнему талдычил, что без ведома Едо принять адмирала не может. Сам Едо получит письмо вот-вот. Настало 9 сентября. Благодаря ухищрениям и умасливаниям высоко и среднепоставленных чиновников наши корабли почти беспрепятственно свершали вояжи в Китай и Ост-Индию. Это уже развязывало миссии руки. Но в основе своей дело не свершилось. Хотя губернатор после всего навороченного им смертно боялся самостийного визита русских в Едо и начал суетиться сам, невольно помогая заключению Российско-Японского договора. Путятина начали посещать чиновники, влияющие на главенство Едо «де факто». Умные головы в Японии вполне осознавали, что могут быть спровоцированными теми же американцами и завоёваны со всеми потрохами. Страна была попросту слаба и не имела влиятельных союзников на мировой арене. Союз с русскими мог стать спасительной соломинкой в шаткой ситуации островной страны.
Нагасаки, сентябрь 1854 года.
Глава 51. Конференции и банкеты
Положа руку на сердце, то всех, как чиновников миссии, так и офицеров, особо боевых, гнетёт полупраздное пребывание здесь. Никто из наших матросов не поглощал такого количества сладостей, как за время пребывания в Японии. Никто и нигде за время похода моряков голодом не морил и ели они сполна, запивая положенными чарками. Но чтобы буквально поглощать конфеты и пирожки после всяких приёмов за «их величествами и превосходительствами» – не случалось за всю жизнь. Порой хотелось поесть вдосталь ржаного хлеба и борща. Офицерам же снились опостылевшие коробочки со всевозможными подарками от всяких сегунов и ниже. Сотни видов блюд из рыбы вызывали отвращение хуже ячневой каши. К столу не подавали разве что только медузу (а может и её под каким либо соусом!). От подарочных коробочек не знали куда деваться. Руки так и чесались раздарить писанные коробочки по приютским детским домам. Но пренебрегать подарками по японским поверьям считалось кощунством. А с другой стороны пробуйте разместить в жилище в общем-то никчёмные в хозяйстве коробочки! Но особо изящные всё-таки свезли домой как музейную редкость. Как казус добавим сюда, что на все конференции миссионеры ездили… со своими стульями. Аборигены обыкновенно сидят на пятках на полу. Так и добирались на корабль впятером: Посьет, Гошкевич, Пещуров с адмиралом и его секретарь Гончаров. Оставлять мебель у себя хозяева не соглашались, абы пресечь лишнюю поездку. Повод находили более, чем идиотский по нашим канонам. Русским косвенно сообщили, что «место (дом) на берегу нашим как бы выделили и «там идёт ремонт», но чтобы баниосы нас сопровождали туда-сюда (как заключённых). А на деле им нужно было не давать повадки иностранцам съезжать на берег. Да и вообще: дал русским, – давай и другим!
