В самом деле, события, изложенные здесь, повергли бы в величайшее изумление любого человека, даже если бы голова его не была переполнена, как у Теодора, фантастическими приключениями. Помимо самого таинственного пункта – указания на удивительную женщину, занимавшуюся волшебством, жившую в постоянном общении с магом, который являлся для нее и господином, и слугой, что в высшей степени интриговало барона, – его могло свести с ума то обстоятельство, что он сам был вовлечен в волшебный круг событий очерченный вокруг него этим листком или, вернее, той незнакомой ему особой, которой этот листок принадлежал.
Барон тотчас припомнил, что он уже когда-то давно, бродя по Тиргартену, сел на скамью как раз напротив той, где он нашел впоследствии бумажник. Ему показалось тогда, будто возле кто-то вздохнул. Ему показалось также, что против него сидит закутанная в длинный плащ девушка; однако, хотя он тотчас же надел очки, он не мог более ничего разглядеть. Затем барон вспомнил, как он однажды с некоторыми из своих друзей возвращался поздней ночью с придворной охоты и до них донеслись из отдаленной чащи звуки какого-то странного пения, сопровождавшегося аккомпанементом неизвестного ему инструмента; когда же они, наконец, подошли к тому месту, откуда слышалась музыка, они увидели, как оттуда быстро убегали две белые фигуры, неся на плечах что-то блестящее и красное… Наконец, имя Теодор окончательно устраняло всякие в том сомнения.
Теперь барон поспешил в Тиргартен, чтобы отыскать надпись, вырезанную незнакомкой на дереве, надеясь, что с ее помощью скорее удастся найти решение загадки. Предчувствие его не обмануло. На коре дерева, к которому была прислонена скамейка, где он нашел бумажник, были вырезаны известные нам слова; но прихотливая игра случая устроила так, что слова, стертые на листке, заросли и на дереве и стали неразборчивы.
– Удивительная игра природы! – вскричал барон в сильном волнении.
Он вспомнил о Гетевых, сделанных из одного куска дерева комодах-двойниках, один из которых непоправимо раскололся в то самое время, когда другой в далеком замке стал жертвой пламени!
– Неведомое, чудное создание, – кричал барон в экстазе, – дитя небес из далекой страны богов! Сколько времени томила мою грудь тоска по тебе, ты, моя единственная возлюбленная! Но я сам не понимал своих чувств, и голубой бумажник с золотым замком послужил для меня волшебным зеркалом, в котором я разглядел себя влюбленным в тебя. Туда, туда, за тобой, в ту страну, где под ясным небом цветет роза моей вечной любви!
