Хлоя — настоящая Хлоя — была рада тому, что получила предлог уйти от Дэниела накануне вечером. Но мышка-глупышка трепетала от восхищения, вспоминая, как Дэниел смотрел на нее, как желание горело в его глазах.
«Он смотрел не на тебя, — сказала Хлоя мышке, отражавшейся в зеркале. — Он смотрел на меня. Это я ему нравлюсь».
Почему же ты так напугана?..
Хлоя прополоскала зубы и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.
«Я не напугана, просто идея плохая».
И почему же она плохая?
«Мы работаем вместе. Мы… Просто…»
Хлоя стянула с головы полотенце, показались потемневшие от воды кудряшки.
Дэниел Бредфорд начал нравиться ей еще до того, как сформировалась новая Хлоя, и теперь ее мучило странное чувство: может, он тот самый человек, который может выпустить на свободу мышку. Это чертово создание уже скребется, заставляет ее делать глупости, говорить глупости. Например, она не смогла сопротивляться, когда Дэниел впервые прижался губами к ее губам в пальмовой оранжерее. Она согласилась на второй бокал вина, когда следовало бы уйти домой.
Нет, Хлоя не может снова стать тем жалким человечком. Это было бы слишком печально. Она снова посмотрела на себя в зеркало и приступила к боевой раскраске с помощью тонального крема и консилера. Затем взмахнула тушью, как волшебной палочкой, и мышка исчезла. Хлоя закрепила эффект своей любимой ярко-розовой губной помадой. А когда закончила, надела туфли с высоким каблуком и отправилась на работу.
После работы Хлоя обнаружила, что Дэниел ждет ее у оранжереи. У него на руке висела большая плетеная корзина для пикника. Хлоя уставилась на нее, пытаясь понять, куда они пойдут на их июльское свидание. Как хорошо, что она одета в обычную летнюю одежду.
— Надеюсь, ты любишь живую музыку? — спросил Дэниел.
Хлоя кивнула и улыбнулась, она твердо была настроена не показывать, что нервничает в предвкушении еще одного вечера в компании Дэниела.
Они прошли мимо пальмовой оранжереи, затем через средиземноморский сад с его храмом и к самой большой теплице в Кью, это и было их целью.
Каждый год в садах проводился недельный музыкальный фестиваль, для которого собирали сцену перед трехсекционной оранжереей. Когда спускались сумерки, она превращалась в декорации для выступавших, и установленные внутри ее цветные прожекторы купали деревья в зеленом, бирюзовом и малиновом; группы играли всю ночь напролет, зрители сидели на траве перед сценой.
Музыкальные стили меняли каждый вечер: играли классику, играли джаз, выступали лидеры хитпарадов и ветераны сцены, поймавшие вторую волну популярности. В тот вечер на сцену должна была выйти Кэт де Суза, восходящая звезда британской музыкальной индустрии.
