БУФЕТЧИК. Мне не по душе рассказывать то, что я знаю, но вы все женатые мужчины. На другое утро после того, как парень полез на гору за своей козой, но еще на час раньше, так что небо было еще темное, он вновь взобрался на гору и пошел вдоль стены среди камней и кустов, как вдруг увидел свет в оконце прямо над своей головой. Стена-то там старая, вся в дырах, где в нее попадали снаряды, вот он и полез наверх, ставя ноги в эти дыры, пока не оказался рядом с окном, заглянул в него, а когда заглянул, то увидел внутри саму Королеву!
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Он рассказал, какая она?
БУФЕТЧИК. Он больше увидел. Он увидел, как она совокупляется с большим белым единорогом.
ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН. Не хотелось бы мне, чтобы нами правил сын единорога, хоть вы и скажете мне, что он всего лишь наполовину единорог.
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Против народа я не пойду, но я бы не стал ее убивать, если бы Премьер-министр обещал будить ее по утрам и поставил бы стражу, чтобы не допускать к ней единорога.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Я задушил старую ведьму своими руками, а сегодня я задушу молодую ведьму.
СЕПТИМУС (медленно поднимается и влезает на камень, с котороего спрыгнул Буфетчик). Я не ослышался? Тут кто-то сказал, будто единорог нечистое животное? Ну нет, единорог – самое благородное животное, и о нем сказано в Библии. У него молочно-белая кожа, и молочно-белый рог, и молочно-белые копыта, а еще у него голубые глаза, и он танцует на солнце. Никому не позволю ругать его, пока я жив. В «Великом бестиарии Парижа» написано, что единорог – чистое животное, что он – самое чистое животное на всем свете.
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Уберите его с камня, он пьян.
СЕПТИМУС. Ну да, я пьян, очень пьян, но это еще не причина, чтобы я разрешил кому-нибудь ругать единорога.
ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Послушаем его. Все равно нам нечего делать до восхода солнца.
СЕПТИМУС. Никто не должен ругать единорога. Ни мои друзья, ни поэты, никто. Я не против поохотиться на него, если вы так хотите, хотя он настырен и опасен. Поедем вместе на высокие плато Африки, где он живет, и там прострелим ему голову насквозь, но я слова плохого не скажу о нем, и если кто-нибудь заявит, будто единорог нечист, то пусть готовится к поединку со мной, ибо я утверждаю, что его чистота равна его красоте.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Да он совсем пьян.
СЕПТИМУС. Нет, уже не пьян. На меня снизошло вдохновение.
ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Давай, давай. Мы никогда больше не услышим ничего подобного.
