ТОМАС. Ты был трезвым, когда мы расстались. Почему никто не присмотрел за тобой?
МАРТИН. Человек не живет, ведь Рай – это бьющая ключом жизнь, если то, к чему он днем прикладывает руки, не ведет его от восторга к восторгу и если в ночной тиши он не возвышается до безрассудных размышлений. То, что получаешь без радости, не получаешь вовсе и лишь омрачаешь этим жизнь, а радость может быть радостью, лишь если тысяча лет кажется мгновением.
ТОМАС. И я-то хотел послать тебя с каретой в Дублин!
МАРТИН (подает флаг Подину). Дай мне лампу. Мы еще не зажгли свет, а мир пора уничтожить!
ТОМАС (замечает Эндрю). И ты здесь? А что тут делают бродяги? Почему дверь открыта? Почему ты не следишь за порядком? Я иду за полицейскими!
ЭНДРЮ. Их теперь не найти. Они ведь тоже разбрелись по кабакам, да и почему бы нет?
ТОМАС. И ты напился? Да ты еще хуже Мартина. Позоришь меня!
ЭНДРЮ. Позорю тебя! Ты пришел сюда, чтобы обижать меня, изводить меня, унижать меня! А как насчет того, что это ты сделал из меня ханжу и лицемера?
ТОМАС. О чем ты говоришь?
ЭНДРЮ. Говорю как есть! Разве не ты всегда внушал мне, что я должен быть как все, и работать, и день и ночь обходиться без друзей, и думать лишь о нашем деле? А что мне это дело? Один раз мне привиделось золото фей в горах. Надо было пойти отыскать его и стать богатым, но ведь ты не давал мне шагу ступить.
ТОМАС. Ну и неблагодарное ты существо! Ведь тебе отлично известно, что я заботился о тебе, учил тебя жить честно и достойно.
ЭНДРЮ. Тебе всегда было плевать на старину. Ты пошел в нашу мать, она была слишком мягкой и слишком глупой, и у нее было слишком много английского в крови. А вот Мартин, как я, настоящий Хирн. У него щедрая душа! Мартин не стал бы делать из меня лицемера, чтобы я втайне убегал по ночам и боялся, как бы не прозевать заход Большой Медведицы.
Начинает играть на флейте.
ТОМАС. Вам это так не сойдет с рук, ни тебе, ни твоим грязным бродягам! Я засажу их в тюрьму.
ДЖОННИ. Это я грязный бродяга? Да ты на себя посмотри! Скоро все переменится. У бродяг будет все, а у таких, как ты, ничего.
Все хватают Томаса и поют.
Лев слабым станет наконец,
И с ним колючая сосна,
Но арфу вновь возьмет певец
И сладко запоет она.
ТОМАС. Отпустите меня, негодяи!
НЭННИ. Старый обманщик, мы сделаем из тебя решето!
БИДДИ. Здорово ты пригрозил нам тюрьмой, да толку от тебя, как от снятого молока ласки.
ДЖОННИ. Мешок болезней! Чертов палач! Ты не умрешь, пока синяя карга не станет твоей женой!
