Не довольно ли вам корпеть над этим романом? Мы станем продавать его, как хлеб".
"Мы станем продавать его..." Дело в том, что Латуш взял на себя переговоры с Юрбеном Канелем относительно издания "Шуанов". Почему он так поступил? Бальзак и сам хорошо знал Канеля. Он питал слабость к жене книгопродавца. Оноре называл госпожу Канель "мисс" или "мисс Анна" и любил гладить ее по роскошным волосам. Но Капель не хотел покрывать все расходы по изданию; Латуш принял их на себя. Принесла ли ему книга прибыль? Или же, напротив, он разделил убытки вместе с Канелем? Известно одно: за первое издание романа Бальзаку была предложена тысяча франков. Правда, книгу выпустили в количестве тысячи экземпляров, после их распродажи автор вновь получал право собственности на свое произведение.
Латуш - Бальзаку:
"А теперь, если только вы не самый неисправимый хвастун среди хвастунов, строящий воздушные замки в стране химер, приходите с бумагами в руке или с обещаниями на устах. Мы готовы подписать с вами контракт".
Вести переговоры с Бальзаком не так-то просто. Затратив немало труда, человек добирался через весь Париж на улицу Кассини; но Оноре там не было, большую часть времени он проводил в Версале, у родителей или у сестры, где стол и кров ничего ему не стоили. Что было делать? Ехать к нему туда? "Куда как приятно тащиться в Версаль за здорово живешь!" Писать на стене флигеля бранные слова? Слабое утешение. Бальзак вечно жалуется на нехватку денег. Но кто в этом виноват?
Латуш - Бальзаку, 30 ноября 1828 года:
"Сегодня, 30 ноября, ваше положение такое же, каким оно было пятнадцатого. Но почему, собственно, вас это огорчает? Вы все тот же: поселились на улице Кассини, но там никогда не бываете; ходите куда угодно, но только не туда, где вас ждут контракты, дающие деньги на жизнь; вы влезаете в долги ради ковров, шкафа красного дерева, книг в таких богатых переплетах, какие нравятся только глупцам, никому не нужных часов, гравюр; вы заставляете меня бегать высунув язык по всему Парижу в поисках канделябров, которые стоят потом у вас без свечей, и в то же время у вас никогда не найдется в кармане тридцати су, чтобы приехать навестить больного друга! Тому, кто продает себя обойщику на два года вперед, место в Шарантоне! Можно чувствовать себя хорошо и на чердаке с мебелью из некрашеного дерева, питаясь черствым хлебом и общаясь с друзьями, которым не нужно проделывать одиннадцать лье для того, чтобы вас ободрить, похвалить и развеселить. Но вы сами этого хотите".
