А изувеченного Шнырикова память возвращает к первым дням войны. Пограничники не могли, не хотели отступать. Но их отряд, уже две недели дравшийся в окружении, получил такой приказ.
«Не хотим! Умрем, но не отойдем ни на шаг от границы!» «Нужно, поймите», — убеждал комиссар.
Николай видел слезы на глазах у многих. Никто не стыдился этих слез.
«Приказ! — сказал комиссар. — Нужно выиграть время, сохранить силы. Мы еще вернемся…»
— О чем же журишься? — ехидно спрашивает рябой.
«Зеленая шапка» знает: ночью его «зломают».
Четвертый день они возятся с пограничником. Не слишком ли? Заключительный допрос по «системе» Бира состоит из двух этапов: предварительного, который начнет сейчас долговязый, а продолжит красногубый, и заключительного, на тот крайний случай, если пленный все же не заговорит. Тогда лично Бир развяжет ему язык. Бандеровцы не сомневаются в том, что главарь сделает это.
Прошла ночь. Рано утром пришел Бир. Красногубый и долговязый обалдело смотрят на главаря. Они исчерпали весь арсенал, но сломать пограничника не удалось.
Бир понял все с первого взгляда.
— Ты похудав, голубе, — улыбается главарь и нарочито медленно наливает в кружку из кувшина холодную родниковую воду.
Шныриков теряет сознание. Его мучит жажда. Он старается не смотреть на воду, не думать о ней.
— Хлопцы кажуть, ты вроде не хочешь назвать заставы, пикеты, — продолжает главарь и маленькими глотками льет студеную воду. — А я, бачишь, не помню зла и хочу угостить тебя, як кума.
Что-то вроде улыбки изображает искусанный, окровавленный рот пограничника.
— Откуда мне знать, я ефрейтор…
— Ну, а свою заставу знаешь? — хмурится Бир, нарезая длинным ножом колбасу.
— Твои люди отбили память, — говорит Николай, боясь потерять сознание.
— Так-таки и отбили, — сочувственно кивает Бир, играя острым ножом. — А ты вспомни, как ходили до вас истребки. Як их звать?
Пограничник жестом дает понять, что ему трудно говорить. Закрыв глаза, Николай собирается с силами. Он вспоминает тревогу, старшего лейтенанта Варакина и Михаилу.
— Разве я могу знать всех истребков? — тихо отвечает Шныриков, безразлично следя за тонким блестящим лезвием.
«Кабан» настораживается.
— Назови, кого знаешь. Одного-двух. За каждого — золотом! — Бир подается вперед, как гончая.
Бир напирает, внимательно следя за выражением лица солдата, в душе главаря шевельнулось сомнение. Не дурят ли его? Чем вызвана неожиданная уступка солдата? Притворяется, задумав что-то? Хочет выиграть время? Или наступает спад, которого он ждал, и сила, с которой пограничник сопротивлялся, обернулась теперь против него самого.
