Вполне возможен и другой сценарий: Пьер знал про звонок и хотел сказать ей, что понимает причину ее подозрений, и все ей объяснит. Может, он наполовину суданец французского происхождения, ученый-интеллектуал, снимающий фильмы в качестве хобби, ему осточертела вся эта бессмысленная пустая жизнь, и он хочет вместе с Оливией пуститься в путешествие по странам третьего мира, помогая бедным и страждущим и занимаясь дайвингом в неизведанных местах.
К тому моменту, когда надо было выходить, в результате проведенной психотерапии Оливия свято уверовала, что ничего страшного не случилось. И в самом деле, все просто замечательно. Она сейчас в последний раз поужинает с Ферамо, стараясь получить максимум удовольствия, а затем вернется в Лондон и примется заново строить изрядно порушенную карьеру журналиста.
Но не успела она ступить за порог, как снова потеряла все свое самообладание. О чем она думает? Она что, совсем рехнулась? Собирается на ужин одна, неизвестно куда, с отпетым террористом из «Аль-Каиды», который точно знает, что она его раскусила. Кровожадный Ферамо пригласил ее не на ужин, а в качестве ужина. Одна радость, пятна на лице почти прошли.
Тут двери лифта плавно разъехались в сторону.
– О, дорогая, что случилось с вашим прелестным личиком? – Это была та самая благообразная пожилая леди – преподавательница сценической речи по имени Кэрол.
– Ничего страшного. Понимаете… э-э-э… я только что от косметолога, – объяснила Оливия, входя в лифт. – Насколько я знаю, вы работали с актерами во время кастинга?
– Да. Но не только с ними.
Оливия метнула на старушку быстрый взгляд. Было видно, что та чем-то обеспокоена.
– Правда? Значит, вы не только с актерами работаете? – Оливия решила рискнуть и спросила наугад: – С остальными членами команды тоже?
Кэрол посмотрела ей прямо в глаза. Казалось, она многое знает, но не решается сказать.
– А я-то всегда думала, что только актерам нужно учиться сценической речи, – как можно непринужденнее произнесла Оливия.
– Ну, знаете, иногда люди по тем или иным причинам хотят избавиться от акцента, – сказала почтенная леди.
Дверь лифта открылась в холле. По направлению к лифту шла Сурайя, блистая красотой на фоне белых стен.
– Можете определить, у нее какой акцент? – заговорщицким тоном спросила Оливия, кивая на Сурайю. – Малибу и чуть-чуть Бомбея?
– Нет, Хаунслоу[10], – совершенно серьезно ответила Кэрол.
– А у Пьера Ферамо? – прошептала Оливия, выходя их лифта. – Каир? Хартум?
