Я равнодушно пожала плечами и улыбнулась.
– А… может, компанию составите? – не унимался со сед.
Я со вздохом отложила книжку и полезла в рюкзак за своими скромными закусками:
– Ну-у-у… только если чуть-чуть, помощник из меня плохой в этом вопросе! Давайте хоть повод придумаем для мероприятия? Или пресно, за знакомство употребим? – я поняла тогда, что предстоит беседа, а это значит, что по обыкновению пора доставать мне свой походный блокнот для записей и карандаш… Сосед по-дружески прищурился:
– Праздник у меня завтра, хотя заранее и не положено отмечать, но как повод для выпивки – вполне подойдёт!
– Вы имеете в виду День космонавтики, или что-то личное? – не удержалась я.
– Вот в самую точку, можно сказать, вы попали! Да День космонавтики я и считаю своим личным праздником! Уже тридцать пять лет как! Ровно в шестидесятом году, сразу по окончании школы, я поступил работать под крыло господина Пилюгина, в военную приёмку, на объект секретный, обзываемый по тем временам «почтовым ящиком». Я не уверен в глубине вашего образования, поэтому уточню, что Николай Алексеевич Пилюгин был в то время правой рукой известного Вам Сергея Павловича Королёва, он был главным конструктором по системам управления, так сказать, ракетно-космических изделий. А на работу туда меня пихнул отец. Он служил в Центральном аппарате Министерства обороны и пытался устроить меня сначала в какой-то ракетный вычислительный центр, находящийся глубоко в подвале одного из особняков на Кропоткинской. Но с этим сватовством мы только время потеряли, так как оказалось, что лицам, не достигшим восемнадцатилетнего рубежа по закону работать под землёй нельзя. И тогда он устроил меня в ту самую, как мы тогда называли, «императорскую», приёмку. Почему императорскую? На подобные придумки и сравнения мы были горазды! Народ молодой, самоуверенный, языкастый до грани, а иногда и за гранью дозволенного в те времена! Так вот, императорскую потому, что там служили сыновья главнокомандующего полигоном в Капустином Яре, там служил сын командующего Байконуром, и там служил бывший адъютант самого́ главкома, добровольно попросившийся с бумажной работы на технику. Ну, короче, много блатных… Кстати, к слову, названия Байконур тогда не было! Были номерные площадки в районе станции Тюра Там, которая на Турксибе. Говорили, что Тюра Там переводится как «один дом», но, боюсь, что это одна из командировочных легенд… Да, в то время Байконур был просто «двойкой», площадкой номер два, центром полигона. Город Ленинск – «десятка», аэродром Крайний – «семёрка» и так далее… Но об этом я узнал позднее, когда стал мотаться по командировкам. А в приёмку попал в ноябре, повторюсь, шестидесятого года, в кабельный цех. Представляете, двести тридцать монтажниц, а я один – семнадцатилетний мальчишка! Краснеть не успевал! То халатик у кого-нибудь распахнётся, то шуточки всякие скользкие в мою сторону – девки «зубастые» были!..
