В конце октября 1908 года Крылов представил морскому министру доклад о передаче заказа на линейные корабли Балтийскому заводу. В ответ на представление министра 17 ноября 1908 года последовало «Высочайшее повеление приступить к постройке кораблей».
Казалось бы, теперь ничто не могло помешать практическому осуществлению большой судостроительной программы России. Но не просто так родилась у русского народа пословица: «Не знает царь, что делает псарь».
Насторожилась Европа, и прежде всего, конечно, Германия, Англия, Франция: ситуация почти двухстолетней давности, по твердому их убеждению, не должна была повториться.
Тогда, двести лет назад, посол Франции Кампредон не без внутреннего трепета доносил своему королю о том, что все, и он, посол, в том числе, проворонили рождение могучего русского флота.
Посол описывал в запоздалом донесении, как он и его европейские коллеги внезапно были приглашены императором Петром Первым в Кронштадт.
Изумленным взорам посланников, их свитам, именитым гостям, оказавшимся в ту пору в Петербурге, царскому двору в полном составе предстало фантастическое зрелище. Не два-три корабля, не отряд их, не эскадра даже — целый флот в сто боевых вымпелов развернулся в строгом порядке на Главном Кронштадтском рейде. Одна тысяча офицеров и двадцать восемь тысяч отборных матросов безукоризненно владели сказочно возникшим флотом.
Как и полагалось, гости и послы вели светские разговоры, но глаза их были прикованы к тому, что было призвано поразить их воображение. Оно было поражено, и никакие дипломатические ухищрения не помогли послам скрыть как удивление, так и немалое беспокойство. А что будет, если увиденная армада развернется не только в парадном ордере и не перед Кронштадтом?.. А что будет самому послу за то, что он вовремя не донес о готовящемся Петром Первым «сюрпризе»?
А он, царь Петр, нервно подергивая кончиками усов, с непокрытой головой, радостно возбужденный, в распахнутом камзоле, подставляя открытую грудь ласковому августовскому ветру Балтики, звал господ послов и именитых гостей на очередную забаву — открытие петергофских фонтанов.
Каждый из продемонстрированных кораблей выслал для переброски приглашенных из Кронштадта в Петергоф украшенные пакетботы с удалыми гребцами и дядьками-шкиперами. Построением этой флотилии, прокладкой для нее недлинного пути по Финскому заливу к Морскому каналу, стрелой прорезавшему и разделившему надвое Нижний парк, занимался сам Петр. А он знал, что творил: праздничные суденышки прошли между двух шпалер специально перестроившегося для этого флота. Салюты с бортов фрегатов, корветов, бригов, клиперов чередовались с троекратными раскатами русского «ура!». Орудийные залпы и восемьдесят тысяч матросских глоток, сдобренных предобеденными чарками огненной горилки, окончательно оглушили иностранных послов.
