Идол | страница 9



«Здесь я буду проводить все свои свободные вечера», — мысленно вознамерился я. Но уже через полчаса я совсем раскис. В подъезде постоянно кто-то исчезал: то это был мужчина, то юноша, то группа солдат, сменявшаяся шумной ватагой этаких любителей острых ощущений. Или — что еще хуже — периодически кто-нибудь из них неожиданно задерживался на пороге и принимался истошно кричать во всё горло. Один тип, одетый в кожаную куртку, приехал даже на мотоцикле, наполняя ночь невообразимым шумом, соскочил с мотоцикла и тут же бросился со всех ног вверх по лестнице.

Не говоря уже о тех, кто выходил. Каждый из них мог побывать у Мины. Я заметил тучного и лысого мужчины, который подозрительно поозирался по сторонам и тут же поспешно удалился. Если бы я в тот момент не побежал, то наверняка бы не выдержал и закричал бы, что есть сил.

Не секунды не колеблясь, я бросился к подъезду и сразу же позвонил. В переполненном и прокуренном зале Мины не было. Я застыл на месте и, с трудом переводя дыхание, уставился на дверь. Неожиданно передо мной выросла полуобнаженная Аделаида. Она подмигнула мне и поприветствовала меня, взяв под козырек.

Я поинтересовался у нее — не вышла ли она подышать свежим воздухом. И в тот же момент увидел Мину. Она была в нежно голубой блузе и в белых шелковых трусиках — при этом особенно бросались в глаза ее загорелые ноги и талия. Между тем, она что-то протягивала хозяйке. Увидев меня, стоящим за Аделаидой, Мина нахмурилась. Нельзя сказать, что это её сильно удивило, но действовала она решительно. Она быстро подошла ко мне, бесцеремонно отстранила Аделаиду в сторону, и собиралась было заговорить со мной. Но тут же какой-то мужчина, весьма худощавый, из блондинов, лысоватый спереди и в очках, до того стоявший неподвижным в стороне, неожиданно появился перед ней и указал на неё пальцем.

Мина опустила глаза, повернулась и покорно последовала за ним, оставив меня наедине с собой. Аделаида буквально прыснула со смеху. Мне же совершенно перехватило дыхание.

Горькие слезы, навернувшиеся на моих глазах, со стороны могли быть принятыми за капли проступившего пота. Я слышал, как что-то говорила Аделаида. Тут же затарахтели звоночки, размещавшиеся на столе у хозяйки. Тогда я решительно вышел, никого и ничего не замечая вокруг себя.

* * *

Может это показаться глупо, но той же ночью я принял другое невероятное решение: напиваться каждый вечер. Я говорил себе: «Если она загорела снаружи, то я загорю изнутри». Мне тут же стало плохо, и, хотя голова шла кругом, я никак не мог забыть блузки Мины. Поскольку я привык жить один, мне было непросто освободиться от какой-либо навязчивой мысли, и вследствие чего этот сардонический очкастый блондин мерещился мне на протяжении всей ночи.