Наконец, мне все же удалось устроиться на работу, правда, она была нерегулярной. Чтобы не запачкать свой выходной костюм, я работал в халате. Мыть автомобили приходилось в основном после ужина и ночью. Мастерская находилась недалеко от моего дома. Еще сейчас я не могу забыть тех бессонных ночей, когда я, пристроившись на скамье у входа — в красных огнях огромной рекламы — выкуривал тайком пару сигарет. Я избегал своих старых коллег по работе, так как мне совершенно не хотелось рассказывать о себе. Часто я даже был доволен тем, что нахожусь в полном одиночестве.
Мина выходила почти каждое утро, теперь она носила яркую куртку оранжевого цвета, так что её было видно за километр. Озорные завитушки волос придавали её лицу какое-то детское выражение, и их воздействие было столь же сильным, как притягательное присутствие листика апельсина на сорванном плоде. Она заметно ожила и у неё появилась интригующая привычка — щурить глаза при моих расспросах. От этого она становилась мне ещё дороже. Строгие нотки её характера давали о себе знать только в те моменты, когда речь заходила о наших взаимоотношениях. Она была на год старше, но мне казалась гораздо взрослее, сильнее и превосходящей меня во всем. Кем ещё, как ни капризным юнцом, я чувствовал себя перед ней?
Иногда мы вспоминали о том августовском дне, когда я впервые попросил её выйти за меня замуж. — Я тебя люблю и за это тоже, — говорила мне Мина.
— Наступит день, и ты тоже захочешь завести свою семью, — как-то заметила она. Благодаря тебе я пережила такое, во что я прежде ни за что бы не поверила. Я бы хотела быть снова той, что была в Вогере — глупой, но юной и достойной тебя. О, если бы мы не расстались тогда, Гвидо!
— Но мы нашли друг друга и теперь уверены в своих чувствах. Именно поэтому меня не мучает твое прошлое.
— Но в один прекрасный день ты начнешь сожалеть об этом.
— Мина, я разве тебя упрекнул за твое прошлое, хотя одним единственным словом?
Именно твое настоящее положение — убивает меня. О, Мина, теперь мы знаем, что можем жить вместе. Те два дня, что мы провели в Милане…
— Сейчас ты должен работать и меньше всего думать о женщинах… В следующий раз, когда я повторил свой вопрос, все ещё сжимая зубы из-за ночи проведенной в муках ревности, Мина сказала мне, кисло улыбнувшись: — Но ты совершенно забыл о моих пороках.
— Что ж мы позаботимся и о них, — ответил я, пожав плечами. Но по нашим взглядам чувствовалась, что нам было как-то неловко.
