Страшно – словно заглянула в зеркало и увидела будущее.
Будущее явилось спустя два дня. Анна Львовна почему-то была уверена, что, будь жив Юрий Данилович Рождественский, он бы этого не допустил. А привезенный Майклом случайный доктор смог только констатировать смерть от сердечного приступа. Удачей можно было считать то, что удалось добиться разрешения похоронить Марию Габриэловну рядом с мужем. Новая власть давала какие бы то ни было разрешения с чрезвычайной неохотой, а документы о праве собственности на кладбищенский участок больше не имели силы.
Аморе на похороны не брали. С тех пор прошло три недели, и все это время девочка усердно разыскивала la nonnina по всем комнатам, обходя их раз за разом, пытаясь открывать дверцы шкафов и бесстрашно заглядывая под рояль. Больше ничего, кроме этих поисков, ее не интересовало.
– Это правда? Мы действительно можем ехать?
Вопрос был обращен не к Майклу, а скорее в пространство. В светлое, гулкое пространство кабинета, ограниченное пустыми стенами, с которых сняли все зеркала. Зеркала сняли и вывезли и из кабинета, и из большой гостиной, где проходили заседания «Домашней кошки». «Кошка» не собиралась уже два с половиной месяца. Первое время Анна Львовна каждый раз давала себе зарок, что это последний пропуск и через неделю все возобновится… Потом как-то незаметно стало не до того.
– Майкл, кто это забрал зеркала?
– Что значит кто? Я спросил тебя – ты позволила.
– О, конечно. Конечно, позволила. Скажи мне, кто.
Она совсем не помнила, когда и что позволяла. Но как раз это было не важно – разумеется, она бы не просто разрешила, а стала настаивать, чтобы их увезли. В этих зеркалах чего только не увидишь. Но все-таки это – история ее семьи. За семью теперь отвечает она, потому что, как вдруг оказалось, больше некому. Она должна знать, где они.
– Darling…
Она вздрогнула. Майкл, большой, неуклюжий, стоял возле открытого сейфа и смотрел на нее сумрачно… – на миг показалось: со страхом? У нее закружилась голова – так захотелось прижаться к нему! И два года долой!..
– Ты их продал? За деньги? Или отдал так? Кому?
Он неловко усмехнулся и потер щеку.
– У меня хорошие отношения с большевиками, ты знаешь. Конечно, это временно. И они недостаточно хороши, чтобы я, и ты, и все мы могли получить дипломатический статус, – помолчал секунду. – Теперь он у нас есть.
– Caspita! (черт возьми) Почему же ты думаешь, что я буду против?!
– Я… был бы против на твоем месте.
