– Тепель Люшика! – Герман сложил ковшиком ладони и засмеялся в ожидании знакомого щекотного ощущения.
– Да, все правильно, – кивнула Люша, наматывая нить на клубок. – Только Тамару уж тогда тоже у нас оставьте. Он к ней привык, и она может с ним вот в эти дурацкие игры играть, от которых я сатанею…
– Я даже не знаю, что сказать…
– Ничего не говорите. Я ведь и так, по факту, узнаю, что вы решили.
– Скажите: где Тамара? Дети? Куда вообще все ушли?
– Опарышей собирать.
– Но зачем?!!
– У Катиш ожоги гниют. Ветеринар сказал: общее заражение и каюк. Теперь все годится. Аркадий Андреевич мне рассказывал когда-то: еще в наполеоновском войске был врач, который так лечил, в том числе и ожоги – промыть опарышей и навалить их на раны, они все отмершие ткани сожрут и рану очистят. Но их очень много надо…
– Боже мой! Мне бы никогда не пришло в голову…
– Вам и не надо. А я хочу, чтоб Катиш выжила. А то уж совсем никого впереди не осталось…
– Простите, Люба… Впереди?
– У вас отец и мать живы, вам не понять… Ладно, Юлия, держите теперь этот чертов клубок! А я пойду червяков посчитаю…
Неуверенно оглядевшись, Юлия боком присела на скамейку, вовсе, кажется, непригодную для сидения. В комнате было тесновато из-за шкафчиков, тумбочек, подушек, каких-то ящиков, из которых выглядывали уши и лапы плюшевых зверей. Она ни за что не согласилась бы представить детскую своего ребенка именно такой. Но следовало признаться: теперь ей уже и трудно было представить Германика каком-то ином месте.
* * *
Укутав плечи теплым платком, Михаил Александрович Муранов раскладывал по столу в кабинете немецкие гравюры семнадцатого века, привезенные в усадьбу кем-то из прежних хозяев. Кабинет был неважно протоплен, и платок не спасал от холода – зато спасал горячий чай с наливкой, который профессор пил маленькими глотками, увлеченно разглядывая сказочные готические улочки, фасады, расчерченные фахверком, и поджарых псов, позирующих на фоне винограда и битой дичи. Впрочем, явление нынешней хозяйки усадьбы очевидно показалось ему не менее занятным.
– Михаил Александрович, у меня к вам серьезный разговор, – Люша смотрела, насупясь из-под черных бровей, и беспокойно притоптывала ножкой в крошечной туфельке.
«Злая Золушка, – подумал профессор Муранов. – Не дождалась своего принца (то есть принцы-то были, но все какие-то фальшивые попадались), озлела, задвинула мачеху и сестер подальше и взяла все в свои руки…»
– Помилуйте, Любочка, до сей минуты я и помыслить не мог, что вы способны меня серьезно воспринять…
