Скажи ему, что пятьдесят тысяч могут превратиться в сто!
Эта цифра настолько поражает Агостино, что он решается дважды хлопнуть балконной дверью, произведя тем самым необычный шум, о котором Рита просила мужа; тут же он скрывается вместе с Беттиной во второй комнате.
АТТИЛИО(овладев собой меле тою, кем неожиданный шум заставил его вздрогнуть; обращается к Рите; скептически). Он разрешил. Не будем терять времени.
РУДОЛЬФО(скривив рот, сквозь зубы, Рите). Выстави его, не то я за себя не ручаюсь.
РИТА(поднимаясь с колен, подходит к Аттилио. На этот рва ее голос звучит ласково, умоляюще, «подлинна»). Сжальтесь надо мной, перестаньте меня мучить… По всему видно, вы человек порядочный. Смотрите, я плачу, по — настоящему плачу. (Действительно, две крупные слезы скатываются по ее щекам.) Будьте великодушны, пожалейте меня… Я прошу у вас прощения; возьмите ваши деньги и уходите. (Плачет навзрыд не стесняясь своих слез; руки бессильно повисли вдоль неподвижного туловища, — так плачут дети.)
Родольфо садится на кровати и воинственно сжимает кулаки, намереваясь вмешаться в этот бессмысленный диалог, как того требуют права и обязанности мужа, понявшего, что пора наконец взять под защиту собственную жену и собственную честь. Некоторое время он остается в этом положении, сверля Аттилио взглядом. Старик не проявляет ни малейших признаков удивления или страха и в свою очередь смотрит на него, прищурившись и скрестив руки на груди.
РУДОЛЬФО(в конце концов решается высказаться). Извините, но ваша настойчивость кажется мне неуместной. Чего вы добиваетесь? Эта бедная женщина искренне огорчена, она плачет. Она просила у вас прощения. Я тоже прошу извинить меня. Чего вы еще хотите?
АТТИЛИО. Но, милостивый, государь.
На площадке перед балконом вновь появляются Агостино и Беттина.
Я не знаю, кто вы и как вас величать…
РУДОЛЬФО. Я муж этой женщины. Мое имя не имеет значения.
АТТИЛИО. И муж заставляет собственную жену заниматься такого рода ремеслом, а сам изображает покойника и воскресает, когда ему заблагорассудится?
РУДОЛЬФО. Совершенно верно. И тут я мог бы согласиться с вами. Но почему вы не хотите понять: жизнь иной раз бывает настолько невыносима, что человеку остается одно из двух — притвориться мертвым или умереть.
АТТИЛИО. Нашли кому рассказывать сказки! Как бы там ни было, нельзя доходить до такой дикости, тем более что это карается законом.
АГОСТИНО(отыскал наконец цилиндр, водрузил его на голову и решительно подходит к перилам).
