– Это не похоже на нору, – сказал Шаляпин, задувая свою свечу.
Действительно, это был старинный подвал с кирпичными сводами – вернее, небольшая его часть, огороженная стенками более свежей кладки.
– Смотрите – там были окна, – указал вверх Шаляпин.
Действительно, наверху можно было разглядеть несколько высоких и узких прямоугольников, также заложенных кирпичом.
– Век, наверное, семнадцатый или восемнадцатый, – ответил я. – Это подвал прежнего дома. Наверное, сам дом снесли, а подвал так глубоко ушел в землю, что его решили не трогать, а строить прямо поверху. На старом фундаменте. В Москве таких немало.
– Значит, тут может быть ход наверх? – предположил Шаляпин. – Или нет?
– Не знаю, – отозвался я, все еще осматриваясь.
По стенам я заметил несколько полок с банками. Дальше стоял стол с табуретом – вместо передних ножек он опирался на кирпичи. За столом на стене висел старый вытертый ковер. Я подошел к столу – явно принесенному сюда со свалки. Ящиков не было, а на самом столе лежало несколько справочников по медицине – замусоленных и испачканных. Тут же в картонной коробке – ржавые медицинские инструменты: трубка для прослушивания дыхания, пара скальпелей и молоточек.
– Мда-а-а… – произнес я. Мне было страшно даже представить себе визит к эдакому врачу. Услышав стеклянное позвякивание, я посмотрел на Шаляпина и увидел, как он берет одну из пыльных банок с полки.
– Не трогайте! – крикнул я певцу. Потом подошел и взял банку из его руки.
– Дайте мне, тут надо осторожно!
Вытащив хорошо притертую деревянную крышку, я, держа банку подальше от лица, принюхался.
– Хлороформ. Вот тут он «малинку» смешивал.
Я передал банку Шаляпину, чтобы он поставил ее обратно, а потом сел на табурет у стола.
– Ну что, Федор Иванович, вот мы здесь, а доктора и нет.
Шаляпин пожал плечами:
– Может, прогуляться вышел?
– Подождем?
– Подождем. Я, если честно, устал. Не готов прямо сейчас обратно идти. И к тому же – вдруг он вернется? Тут мы его и возьмем – тепленького.
Певец сел прямо на стол, похлопал по карманам.
– Черт! А портсигар-то… прихватили с собой!
– Кто?
– Да те двое, что меня утащили. Какой был портсигар! Вот ведь, сволочи!
– Это тот самый – серебряный?
Шаляпин мрачно кивнул и грохнул кулаком по столу:
– Вот сволочи!
Было видно, что пропажа портсигара очень его огорчила.
– Да и закурить теперь нечего! А курить охота!
– Не осталось ли у вас махорки?
Он пошарил по карманам и выудил несколько мятых обрывков газеты. Но махорка, вероятно, рассыпалась, когда его тащили по подземелью. Шаляпин наскреб всего одну щепотку, смешанную с грязью, печально посмотрел на нее и попытался скрутить самокрутку. Но прикурив от лампы, он всего раз затянулся, а потом сплюнул, вытер крошки табака с губ и бросил окурок на пол.
