2
Путешествие по железной дороге от Бостона до Манхэттена заняло семь часов. Все это время Маклафлин дремал, проверял семинарские отчеты, разбирал почту и совершенно не обращал на меня внимания. Меня это вполне устраивало: уж лучше молчание, чем семь часов вымученной беседы. Возможно, кого-то и задело бы нарочитое небрежение Маклафлина, но меня оно, наоборот, ободряло: значит, он рассчитывает на продолжительное сотрудничество и полагает, что у нас еще будет достаточно времени лучше узнать друг друга. Впрочем, и мне было чем заняться в поездке, Маклафлин снабдил меня кипой журнальных статей и выдержек из книг, которые мне необходимо было прочитать. Что-то вроде краткого курса истории спиритизма.
Некоторые статьи были мне знакомы. Меня, словно сороку, привлекало любое яркое проявление Необычного — прежде всего это касалось гипнотизма. (Психоаналитик, несомненно, объяснил бы мой интерес к тайным знаниям желанием компенсировать детское чувство беспомощности и неловкости, но я вижу в нем лишь невинное, пусть и несколько навязчивое, любопытство.) Так что я уже был наслышан о печально знаменитых сестрах Фокс из Гайдсвилля, штат Нью-Йорк. В 1848 году они обнаружили спиритические постукивания, что положило начало движению спиритов, которое к 1888 году достигло столь значительного размаха, что смогло пережить признание сестер в том, что все их опыты были лишь детскими шалостями, а загадочные постукивания, которые они приписывали духам, на самом деле издавали сами пальцами ног. Но в толстенном досье, которым снабдил меня Маклафлин, я нашел и сведения, которые прежде мне были неизвестны. Я прочел о том, как спиритизм, перебравшись через океан, быстро укоренился на богатой предрассудками европейской почве и принес новые плоды в виде кружка Голайер в Англии и Эвзапии Палладино в Италии. Я узнал, что это движение породило дюжину религиозных учений — от оккультистской теософии до христианской науки об исцелении верой. Я прочел об ослаблении движения на рубеже веков, а также, хотя это мне и так было известно, что спиритизм вновь привлек к себе внимание общества. В подтверждение чего Маклафлин снабдил меня отчетом Королевской психиатрической клиники Эдинбурга за 1920 год, в котором главный врач Джордж М. Робертсон писал: «Те, кто понес тяжелые утраты во время войны, но сохранял самообладание в пору массовых бедствий… тяжелее справляются со своим горем в мирные дни, хотя прошло уже немало времени. Многие из них пытаются обрести утешение в спиритизме».
