Глава тринадцатая
Изгнание, вепри, и больше ничего
Темнее стало в комнате.
Мистер Шекспир лежал, качал головой и сосал свою трубку.
Но скоро он заметил, что трубка у него погасла.
— А что стало с Лукрецией? — я его спросила. — Ну, потом, то есть когда уж Секст ее ссильничал…
— Она все рассказала мужу, — ответил мой супруг. — А потом закололась.
— А Секст? — я его спрашиваю.
— Секста отправили в изгнание, — сказал мистер Шекспир.
Я перестала кушать яблоко, лежу, облизываю пальцы.
— И это всё? — говорю.
Мистер Шекспир возился со своей трутницей.
— О чем ты? — он меня спросил. — Что — всё?
— Изгнание, — говорю.
Мистер Шекспир нахмурился.
— Слабоватый конец, по-моему, — я говорю. — А может, пускай бы лучше этот муж убил твоего Секста?
— Но он не убил, — мистер Шекспир весь встрепенулся. — Ты не поняла. Основа историческая. Истинное происшествие.
Я улыбнулась ему самой лучшей своей улыбкой.
— По-моему, поэтам и приврать не грех, — я ему сказала.
Я опять откинулась на подушку и стала смотреть, как горят свечи.
Слегка побарабанила по постели пятками.
— Ну, а в другой поэме кто кого сильничает? — спрашиваю.
Мистер Шекспир аж спичку уронил.
— Прошу прощенья?
— Вопрос простой, — я говорю. — Твоя Венера ссильничала твоего Адониса или твой Адонис твою Венеру?
Вижу: мистер Шекспир начал краснеть от мысли о Венере, которая сильничает Адониса. Мельничный пруд в Уэлфорде вспомнил, какое же сомненье. Или небось в Чарлкоте вечер, под тем громадным дубом.
— Ясное дело, — я поскорей прибавила, его жалеючи: — Если это строго историческое, или — как тут правильно сказать? — мифическое, тогда…
— В моих поэмах не сплошь одно насилие, — пробурчал мистер Шекспир.
Ишь как.
Не на таковскую напал.
— Ладно уж, — говорю. — Сделай милость. Знаю я немножко эту историю про Венеру. Там женщина мужчину сильничает, так ведь?
Мистер Шекспир втянул воздух своими тонкими белыми ноздрями.
Потом вздохнул.
Лицо у него стало краснеть.
— Венера — богиня, — он сказал. — Она влюбляется в смертного, в Адониса. Она не хочет отпускать его на охоту. Удерживает, домогается. Но не может завоевать его любовь.
В точности как у нас, я подумала. Я его не отпускала на охоту. Он гнал оленя, у Томаса Люси в Уэлфордском лесу. И в Чарлкоте тоже, когда ему почти уж повезло.
Я прямо уверена была, что мистер Шекспир знает, о чем я думаю.
